Послышался звон колоколов. День уходил, наступал шаббат. Наша группа быстро ретировалась в автобус. Нас ждала пятичасовая дорога в Эйлат. Ноги гудели, и было совершенно непостижимо, как нам удалось отстоять столько очередей за один день. Мы вернулись в отель ночью, совсем без сил. Мыслей в голове не было никаких, но на душе было легко, несмотря на все допущенные промахи.
ВСКОРЕ, НО ЕЩЕ НЕ НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, нас ждал самолет, один из последних, который должен был улететь с того военного аэродрома. Мы проспали завтрак и, с удовольствием пообедав в кафе, отправились на пляж. Рыбки по-прежнему сновали в воде. Я, спотыкаясь на камнях и морщась от боли, заходила в воду. Солнце высоко в небе любовалось своим отражением на поверхности гладкого, словно зеркало, моря. Я обернулась, нашла глазами мужа на берегу и улыбнулась ему, пусть даже он этого не видел. В какой-то момент ветер бросил выбившуюся прядь волос мне в глаза, я зажмурилась, наступила голой ногой на острый край, оттолкнулась, раскинула руки и поплыла, в первый раз в жизни.
Испания, лето
«Никогда не бойтесь уехать прочь
от морей, границ, стран и мыслей»
В Питере была ранняя весна. Тяжелое серое небо висело над городом, под ногами хлюпала грязь и то, что осталось от некогда белого и пушистого снега. Мы с мужем валялись в теплой кровати и фантазировали о лете.
Этими фантазиями я однозначно пыталась отвлечься от мыслей, которые беспокоили больше всего, от темы, которая болела. Месяц за месяцем мы совершенно безуспешно пытались зачать ребенка. Раз за разом я ревела в подушку, задаваясь безмолвным вопросом: почему это происходит со мной? Я смахивала пыль с болгарской кошки, вспоминая, как была полна надежд и верила, что все выйдет. Однако череда неудач заставила меня очень сильно усомниться в успехе этого предприятия.
Мы ездили к всевозможным иконам, искали у меня аденому гипофиза, я часами не вставала с постели после секса и пила таблетки, которые понижали уровень каких-то там гормонов и напрочь убивали во мне желание жить. Я могла, вернувшись домой с работы, просто несколько часов лежать, уставившись в стену, ничего не желая, ни о чем не думая, ничего не чувствуя. Мое желание забеременеть становилось попросту маниакальным, тесты на овуляцию – предметом первой необходимости, а если в течении пары недель у меня не было какой-то очередной консультации с врачом, мне казалось, что я ничего не делаю ради своей цели. Жизнь делилась на равные отрезки по 28 дней каждый. Все это действительно переходило разумные границы, но я этого не видела.
Подливала масла в огонь мама, любившая заводить одну и ту же пластинку о том, что нужно было рожать ребенка в 20 лет, когда мы только поженились. Мне было почти 25, особой разницы