– Ты че такой пессимист. Давай, короче, вызовем тебе такси. Гони к себе, решай с женой все проблемы и жду тебя вечером у себя. А я пока спать.
– Сволочь ты, Круглый.
– Все, вали давай, Длинный.
Но до вечера ждать Глебу не пришлось. Кир вернулся с огромной армейской сумкой, битком забитой кое-как свернутыми вещами. Взгляд избитого пса говорил сам за себя.
– Че, все? Я даже уснуть не успел.
– Это тебе месть. Собирайся. Фонарики купим в Леще. Тут неподалеку рыболовный магазин, там и закупимся.
– Поговорить не хочешь?
– Ты еще и курсы семейного психолога прошел? Вместе с поварскими? Если нет, то давай, собирайся.
– Дай мне пару минут. Деньги есть? Ты фонарь можешь не покупать. Нокия заряжена и батареи на неделю хватит.
– Денег нет. Но проезд, так и быть, я оплачу.
Друзья прошли до магазина, купили две бухты альпинистской веревки, несколько карабинов, фонарь и запасные батарейки. Глеб не удержался и приобрел себе нож с пробковой рукоятью. Продавец сказал, что это отличный выбор, потому что он не тонет. Как это поможет под землей Кирилл не знал, но друг обрадовался, как ребенок. А детей Кир любит и старается не обижать.
Покидав все в пакет-маечку с каким-то невнятным рисунком, Кирилл и Глеб сели на первый же трамвай и как когда-то, вместе поехали в сторону конечной. Они должны выйти на предпоследней остановке.
– Друг, а что мы вообще собираемся найти? – Глеб никогда не умел молчать дольше минуты, особенно в транспорте.
– Если честно, не знаю. Нам нужен какой-то план. Может пройдемся по округе. Заглянем в эту чертову рощу, найдем подвал. Нам бы найти хоть какой-то след историка.
– Давай на секунду представим, что нашли. А потом? Не в полицию же нам идти. Не дети по заброшкам лазить, приключения на задницу собирать.
– А мы чем собираемся заняться? Как раз поиском приключений. То на кладбище пошли на ночь глядя, теперь вот собираемся лазить по подвалам разрушенной пол века назад психушки. Даже вот веревку прикупили по такому случаю. Глеб, поступки детей нам взрослым понять сложно, потому что мы не пытаемся. Мы выросли, завели свои семьи, как я, или открыли бизнес, как ты. И что? Стали взрослыми? Отнюдь. Только появилась возможность, и мы с радостью и без оглядки кинулись в этот мистический омут с головой и не задумываемся "А какого, простите, хрена?". Моя жизнь за эти сутки из привычной и размеренной превратилась в американские горки. Жена выставила за дверь вещи, чтобы дети меня не видели. Знаешь, что это значит? Она не хочет, чтобы я уходил, но другого варианта не видит. Пока. И чем дольше мы будем не вместе, тем больше вариантов развития событий родится в ее чудесной головке. А я ее люблю, Глеб. А дети. Дети всегда живут в этом волшебстве. Для них нет серого, есть только черное и белое. Мы называем это унизительно подростковый максимализм, а для них это целая жизнь. Они так видят этот гребаный мир. И это прекрасно, Глеб.
– Чет тебя бомбит, братан. Мы на следующей выходим. Готов?
– А