– Дальше. Жена пришла. Еду оставила. Ушла. Потом, что?
– Потом пришли эти двое. Почти сразу. Пьяные. Ржали на все кладбище. Таким хохотом можно было всех покойничков поднять, а не одного Анатолича. Ну, значица, пришли. Сели, на оградку оперлись и начали коньяк прямо из горла потреблять. Как есть говорю! Я думал, дождусь. Уйдут. Ночь ведь. Кто ж на кладбище ночью гуляет? А эти не антихристи какие. Вроде бы. Ну они возьми и усни. Вот как сидели, так и уснули.
– Дальше. Мы сейчас придем, а там нужно проводить задержание. Что я им скажу? Доброе утро, мальчики?! – говор изменился. На улице, хоть и лето, но ночью бывает очень даже прохладно. Лето-то только началось. А в Сибирской глубинке оно и вовсе, считай, что и не начиналось еще. Не хватало двух жмуров себе повесить.
– А дальше – жуть. Только темень налилася, как перед этими двумя Анатолич явился. Был у тебя телевизор черно-белый? Вот так же рябит, как будто канал не настроенный. Чей-та им говорит, а те пьяные и не слышат. Он руками машет! Шипит! А эти двое знай себе – сопят. Алкаши проклятущие! И тут он кааак вспыхнет! Кааак шарахнет по ним!
– Чем шарахнет? У него оружие? – Сержант не на шутку испугался. С вооруженным противником он связываться не собирался. У него Светка через месяц рожает.
– Да ты дослушай! Молнией шарахнул. Сам в молнию превратился и прямо сквозь них и прошел. Вот клянусь, начальник. Они и подпрыгнули, как солдатики. По сторонам глазами косыми лупают. Тут он снова явился пред ихними рожами. Чей-то им долго втолковывает, а те стоят смирно, аки агнцы на заклании. Закончил он значитца, и начал истаивать. Последний пшик мигнул, как будто лампа накаливания в старом телеке остывает и исчез. Эти двое переглянулись и обратно сели. Глаза открыты и не мигают. Я поглядел-поглядел, да и решил, что лучше уж к тебе пробегусь. Знаю, что ты тут неподалеку проходить должен. Вот и встретились, гражданин начальник.
– Василич, а ты сам-то ненароком ничего не принял лишнего? Тут уже не спирт, а что-то потяжелее должно быть.
– Да вон, смотри тудысь. Фонарь доставай, начальник.
– Нет у меня фонаря. Батарейки сели еще на прошлой неделе. Все забываю купить. Казенные не дают. У меня на трубе есть вспышка.
Сержант отщелкнул клапан нагрудного кармана на кителе и вынул дорогую игрушку с яблочным огрызком на панельке. Даже Василич знал, что это за телефон и сколько он стоит. Только его не украсть и не продать. Найдут и закопают.
Фонарик оказался очень ярким и вокруг заплясали жуткие тени. Они уже на кладбище. Сержант в какой уже раз за этот час пожалел, что не послал старика с его приведением. И коньяк ему уже не казался достойной наградой за все нервы.
–Далеко еще, Василич?
– Да нет. Пришли. – В голосе старика была растерянность и предчувствие чего-то плохого.
О ночных посиделках напоминала только пробка от бутылки, брошенный пакет из Пятерочки и половина надкусанной палки колбасы.
– И где? – Сержант медленно повернулся к деду, светя тому прямо