Обожжённые словом. Владислав Писанов

Бодуэн де Куренэ стала с простолюдинским мнением считаться? Мы с Вами одинаково «при блате великом возросли», да и предки ваши французские, думаю, не меньше моих знатны древностью своей и… дремучестью, а того более – зверья разного тьмы и тьмы побили. От злобы их, да от жадности, а, главное, от глупости – все беды на Земле происходят, войны, предательства, зависть. Прав Лев Николаевич, пора разорвать этот порочный круг, пора остановить кровавую вакханалию.

      Цезария: – Ах, вот, как я Вас узнала!

      Олсуфьев (насмешливо): – И как же?!

      Цезария: – Вы – двуличный, неискренний человек. Вы насмехаетесь надо мною и моим папа… . И… и давешним словам вашим я теперь не верю…!

      Цезария изящно уворачивается из объятий партнёра и, всплеснув руками, быстро, почти бегом, уходит. Общество в недоумении наблюдает сцену, провожает её глазами.

      Граф Юрий Олсуфьев с напускным равнодушием проследует к выходу, про себя тихо бурчит: «Верно заметила графиня Софья Андреевна: брак – это грех и падение, искупление – только дети». Потом, видимо, передумав, он поворачивает к карточному столу.