Действиями теми укрепил я саму власть королевскую, было пошатнувшуюся при моем предшественнике. Такие вот изменения произведя, я вначале успокоился, но затем вновь переустановил мною сделанное, и вообще отделил всяких там герцогов и им подобных от власти самой, мне по крови близкой принадлежащей. Может, потому чуть позже та самая война и случилась, так как не хотели многие того, что я сам хотел, и то и дело, что воду мутили, со стороны в сторону из одного лагеря в другой переходя. Но так было и та война по-настоящему затянулась, потому как никто не хотел сдавать свои властные позиции. То же происходило и с противоположной стороны, где уже Ричарды власть подхватили и ни с кем делить ее не желали. Так вот и творилась история войны той вековой, что как раз ровно столетие длилась, происходя в основном между своими, а не самими государствами. То только так обозначалось, что кто-то там вторгся или еще что в этом роде. На самом деле вассалы мои или с другой стороны власть между собой делили и бойни какие учиняли. А, чтоб шито-крыто было, нанимали всякий сброд, что с одной, что с другой стороны и им же воевали, захватывая или же, наоборот, те земли отдавая. Такие вот чудеса при мне происходили, и сам я в той войне мало участвовал. Знал, что происходит, а потому просто жестоко наказывал кое-кого и мне того хватало, чтобы власти самой королевской не лишиться и связанного с ней богатства, которое я наиболее любил в ней самой вместе со свободой действий всяких, что при том имелась. Так и помер я Людовиком тем четвертым, и в летописях то все отразилось. Неправда только в действиях годов каких повелась, так как помимо меня был или правил еще и предок мой, по-настоящему четвертый по счету. Я же, как и говорил, шестым был, да и сплыл потом смертно, что значит, утоп в ванне своей, мне как купель приготовленной. Такая вот моя та судьба в том теле. Надалее я уже в ином пребывал и уже спустя время многое, так как почему-то на сей раз задержался между небом и землей надолго. Металась моя грешная во многом душа по свету и места себе не находила. То к одному, то к другому телу пристанет, отвоюет его у человека самого, да так и остается, пока тот смертно не падет или попросту не умрет. В общем, погибель вызывала присутственность моя, и всяк я к другому какому телу приставал после случая такого очередного. Наконец, выразилась моя душа снова в теле, и во многом оно чем-то схожее на все предыдущие было. Стал я почему-то воином, хотя по своему укладу внутреннему к делу тому мало подходил, да вот так почему-то случилось.
Но им я недолго пребывал, так как тут ко всему вся моя властная натура подключилась, и через время некоторое продвинулся по службе гораздо выше. Дошел со временем до чина фельдмаршальского и много времени пребывал в нём, успокаивая свои внутренние слабости силой власти той мундирной. Носил перевязь я тогда от косоглазия небольшого и со временем оно в моду времени того вошло, как дань службе военной при тех царях. На посту своем фельдмаршальском старался я все больше к власти быть приближенным и вскоре сам того