– Ясно теперь все, – говорим мы и тут же рот рукой прикрываем, забывая о нелюбви той общей.
– Не бойтесь особо, – Бог вступается уже за нас и своею рукою душу ту окрещает, – поиссякла уже ее сила, сквозь века пройдя и во многом в самих людях отобразившись.
– Как же собрать её обратно? – спрашиваем мы, в надежде, что Богу нашему всё то под силу.
– Да, не собрать уже, – просто он отвечает и поясняет несколько сказанное.
– Сила та, на кусочки мелкие разбившись, прочно в душах иных осела, и чтобы ее оттуда изъять, нужно нечто большее, чем просто окрещение какое или что-то подобное в этом роде.
– В целом, нужен ум другой, – так Бог все то заключает, тем самым давая понять, что последующее за сиим злом прочно уложится и уже не даст тому прежнему когда взойти.
– Но время не дает возможности такому состояться, – продолжает Бог пояснять снова, – потому и ратую я все время за любовь всеобщую людскую и хочу ненависть ту вашу общую со всех душ искоренить. Только вот мало в том вы сами мне помогаете, – сокрушается Бог и головой со стороны в сторону качает, – нужно усилия прилагать большие и от всеобщей нелюбви той бесчеловечной уходить подале.
– Как же сделать все то? – спрашиваем мы, но ответа не слышим, так как душа та, словно от чего-то встрепенувшись, снова заговорила, произнося следующее.
– Помогу в этом, – внезапно выпалила она, напрягшись во всем своем виде, как струна, и еще больше в небо уходя, – сам буду устранять то, что и распространил ранее. Людей тех буду находить и тем же казнить, чем больны сами. Болезнь того распространять буду, страхами всего прозывающуюся и в душу любому прокрадывающуюся, кто хоть немного, но крови той людской испил.
– Когда ж наступит то? – спрашивает уже сам Бог, внимательно душу ту созерцая и управляя пультом тем самым.
– Да, уже скоро. Вот только весна наступит, так болезнь та по миру и пойдет, словно мор какой, людей поочередно из стаи той общей волчьей изымая. Так всех прозываю, кто по душе своей такой же и в ком та самая моя прежняя частица души состоит.
– Сам же, как думаешь очищаться? – строго Бог спрашивает и прямо в глаза душе той смотрит.
– Потом все грехи смою, – так просто душа говорит и вновь замолкает на время.
– Ладно, дам ей возможность сотворить такое. Пусть, по Земле погуляет и соберет все то, что было во времени ею же роздано
– А возможно ли то? – спрашиваем мы, с интересом на Бога посматривая, что вновь засел за свои приборы.
– Да, вполне. Вот только боюсь я, что слишком многие могут пострадать от того, в том числе и дети малые. В их душах крохотных так же величина та содержится, и силы самой пока маловато для борьбы с тем же.
– И что же тогда? – переживаем мы уже сами за своих детей, где в дому каком оставленных на попечение самих себя.
– Ничего. Сами управятся, и вы все в том поможете своею добротою искреннею и пояснением разным. Для совсем слабых подготовлю людей