– Брал, – ответил он после некоторого молчания.
– Зачем, если не секрет?
– Я должен был заплатить Анне Васильевне за занятия. Я ей задолжал.
– Вот это новость! – притворно-удивлённо воскликнула я, для меня это, разумеется, не была новость. – Добрейшая Анна Васильевна берёт мзду за эксклюзивные знания?
– За всякое знание необходимо платить. Иначе оно не будет иметь ценности для тебя. Если ты затратил усилия или средства, тогда знание ценно…
Опять считывающая головка встала на нужную запись, мальчик мой говорит, не сбиваясь. Отлично сработано, госпожа Галицкая! За какие-то считанные месяцы какая-то в меру образованная тетка сумела превратить «человека мыслящего» в «человека-зомби».
– Что ты заладил – ценность, ценность! – пыталась я его сбить с заданной траектории, – если ты и дальше будешь так усиленно познавать смыслы жизни и себя, то тебе понадобится много денег. И это будет как наркотик – будешь деньги воровать, чтобы дозу принять.
Какая же я идиотка, ругала я себя, пытаясь расшевелить в его голове остатки логики, но мои слова разбивались о непреодолимую оболочку чужого и чуждого влияния. Словно сама Галицкая стояла за его спиной и ухмылялась каждый раз, когда я пыталась задать неудобный вопрос.
– На какое время тебе нужен учитель? Когда наступит тот светлый миг, после которого учитель сможет оставить тебя в покое?
– Учитель нужен всегда.
Вот заладил своё…Как же я ненавижу эту Галицкую! Стоп. Раз-два-три… Успокоиться.
– Хорошо-хорошо… В конце концов, учителя были всегда, это слишком древнее понятие, чтобы подвергать его критике… А папа тоже читает эти книги, вот видела у тебя, «Жизнь после смерти»?
– Читает, ради спортивного интереса. А вообще, Анна Васильевна хочет выпустить свою книгу. Я хочу сказать, что книги, которые ты видела, они имеют лишь косвенное отношение к учению. Папа читает, да.
– Он тоже ходит на занятия? – похоже, в моем доме целый филиал.
– Н-нет, – Серёжа сказал это очень неуверенно, и я поняла, что он всё-таки мне соврал; на его лице явственно отразилась работа по просчитыванию ситуации – о чём можно говорить, а о чем стоит умолчать.
– Хорошо-хорошо, – улыбнулась я, сделав вид, что поверила, – разговор наш затянулся, да, ещё, вот повестка тебе к следователю, он с тебя хочет взять подписку о невыезде. Я не сомневаюсь в твоей непричастности к исчезновению Лады, но, кажется, ты у Мюллера «под колпаком».
Теперь я наблюдала за его реакцией. Ни один мускул не дрогнул на его лице – так, кажется, обычно пишут в романах. Знает он, что с ней случилось, уверена. Выдержка как у железного Феликса. Он рассматривал повестку совершенно спокойно.
– Хорошо, дам подписку о невыезде.
– Вот и славно. Кстати, на следующей неделе я улетаю в Турцию на пару недель, обратно задержусь в Москве, у Валена… Валентина Николаевича.