– Это неправда, – попробовала возразить Глина, но ее голос предательски срывался.
– Хочешь, я покажу тебе договор, который подписала твоя мать? – ласковым голосом спросила Марианна Геннадьевна.
Глина сглотнула комок слёз и промолчала. На краешек фонтана сел попугай-неразлучник и стал тоненько щёлкать, вызывая свою подругу из густых ветвей. Марианна Геннадьевна отпустила руку Глины и из кармана белого передника достала печенье. Разломив его и раскрошив в ладони, она высыпала крошки на мрамор фонтана. Попугай подскочил к ним и, поглядывая одним глазом, принялся торопливо клевать.
–В договоре написано, что твоя мать дает согласие на применение к тебе методов психиатрического лечения. Знаешь, что это означает? – Марианна Геннадьевна наклонила голову на бок и стала напоминать этим прожорливую сойку, клевавшую печенье, – это значит, что твои родители считают тебя сумасшедшей. К тому же Переверзевым по договору уплачены немалые деньги, и вернуть нам долг они будут не в состоянии.
– Но я не сумасшедшая! – выкрикнула Глина и, закрыв лицо руками, разрыдалась.
Марианна Геннадьевна погладила Глину по голове, поцеловала в макушку.
– Конечно, не сумасшедшая. Ты – уникальная, ты – волшебная, ты – не такая, как все. И я открою тебе большую тайну, которую тут знают немногие.
– Какую тайну? – спросила Глина, вытирая слёзы.
– Все, кто живут в нашем улье, получают волшебный мед. Он продлевает жизнь. Несмотря на то, что мы не знаем, как надолго, но будь уверена, такое вознаграждение за труд и талант тебе не даст никто! Нас мало, мы должны держаться вместе, помогать друг другу и делать общее дело. Потому мы и называемся пчелками.
– Маринка помогает делать такой мёд? –спросила Глина, едва веря в услышанное.
– Да, милая Галя, и ты тоже сможешь его делать, если захочешь. Но вместо этого ты огорчаешь меня и Виктора Ивановича, ты всех нас огорчаешь.
– Я бы… – вздохнула Глина.
– Со временем все получится. Мы поможем тебе открыть твой дар, – заверила ее Марианна Геннадьевна, довольная достигнутым результатом.
Старшая воспитательница и Глина медленно пошли в корпус. Они спугнули попугая, который с недовольным щелканьем вспорхнул и скрылся в ветвях. Глина размышляла, была ли в словах Марианны Геннадьевны хоть какая-то толика правды? За полгода жизни в «Божьей пчеле» Глина перестала верить и взрослым, и детям. Чем больше Глина находилась в этой странной секте, тем больше убеждалась в том, что Перевезевы ничем не отличались от той цыганки, что продала своих дочерей. Ведь за все эти полгода ни мать, ни отец ни разу не написали ей, не позвонили и не приехали навестить. Кроме «Божьей пчелы» о Глине и Маринке действительно никто не мог позаботиться.
– А какое же наказание бывает лжецам? Вы так и не сказали, – робко спросила Глина старшую воспитательницу. Та остановилась уже на пороге корпуса и одарила