Вскоре в комнату заглянула мама.
– Я к ужину накрыла, – сказала она и, не глядя в глаза дочери, добавила невпопад, – ты пока у бабушки поживешь, мы с отцом в больницу поедем на обследование. Завтра утром отвезу тебя.
– А школа? – спросила Глина, – через весь город пилить же…
– Ну, деваться некуда, – развела руками мама.
***
– Домой ты вообще-то собираешься? – сурово спросил с порога Переверзев Глину.
– Проходи, проходи, – засуетилась бабушка Надя, – провожая зятя в кухню, где за столом Глина решала алгебру, готовясь к экзаменам.
– Здрасьте, – хмуро сказала Глина и закрыла учебник.
– Домой, говорю, поехали, – сказал отец.
– Полгода не вспоминал, объявился, – послышался голос деда из смежной комнаты.
Переверзев промолчал. Незачем было рассказывать о том, как прошли эти полгода. Скольких трудов стоило выкарабкаться с того света, через что пришлось пройти.
– Мать сказала, что ты на работу устроился. Денег дай, – нагло ответила ему Глина, не вставая из-за стола, она явно не собиралась ехать на Пионерскую, – у бабки с дедом пенсии маленькие, мы тут на одной картошке второй месяц сидим.
Переверзев злобно посмотрел на нее и стал вынимать из брюк ремень, а баба Надя заголосила, хватая его за руки. Глина не сдвинулась с места.
– Только рыпнись, я в полицию сразу пойду, расскажу, как ты Маринку в секту продал, чтобы долги свои за лечение погасить, – сказала она спокойно.
Матерящийся отец выскочил на улицу, бабушка Надя – следом.
Глина снова раскрыла учебник, и хотя сосредоточиться на задачках не могла, делала вид, что занимается, пока ее бабушка не вернулась.
– Какая же ты стала злая, разве девочки так себя ведут, это же твой папка! – бабушка искренне пыталась пристыдить внучку, – выдумала ерунду какую-то.
– Ничего не выдумала, – буркнула Глина, с неудовольствием отмечая, что отец выглядит гораздо лучше. За два месяца лечения он порозовел и покруглел. Исчезли круги под глазами и вены на руках уже не выпирали от худобы.
Она знала, что родители ездили в Москву. Мама по телефону говорила Глине, что отец был в «Божьей пчеле», видел Маринку, и все у нее хорошо. «Значит мои рассказы только для других россказни, а родители все знают и понимают прекрасно», – злобно подумала Глина и снова уставилась в окно, – эх, взорвать бы эту проклятую клинику со всеми ее обитателями! Да как взорвешь, если отцу дали тот самый мёд? Сколько теперь Маринка будет отрабатывать?»
Глина швырнула книжку в угол и заплакала.
Через два дня к ним в очередной пришла инспектор комиссии по делам несовершеннолетних Алина Николаевна. Она бесцеремонно проверила содержимое холодильника и мусорной корзины, порылась в вещах Глины.
– Почему дома не живешь? – без лишних церемоний спросила она у Глины.
– За дедом ухаживать помогаю, –