Она отвернулась, а мне только этого и надо было. Разговоры о моём папаше доводили консьержку до белого каления. И я её очень хорошо понимаю. Профессиональное самолюбие бывшего следователя было ущемлено нещадно – ну а как, если несколько лет подряд ты мило любезничаешь с обходительным человеком, а только после его смерти узнаёшь, что, оказывается, всё это время общалась с самым настоящим преступником?! И куда, спрашивается, смотрела твоя хвалёная интуиция и опыт? Какое самолюбие это выдержит, а? Я до сих пор не могу забыть выражение Агафьева лица, когда ей сообщили сногсшибательную новость: мужчина, на которого она имела виды, оказался финансовым аферистом. А ведь именно по раскрытию денежных преступлений наша Агафья в своё время и специализировалась! Ну как тут не скрипеть зубами от злости и отвращения к самому себе?
Первое время после внезапной кончины моего дорогого батюшки консьержка на работе не показывалась. Вместо неё временно пост занимала добродушная милая старушка, соседка из второго подъезда, которая спала все дни напролёт и очень этим всех устраивала. Особенно меня – за последние годы мне до чёртиков обрыдла забота как родного отца, так и несгибаемой Агафьи. Но долго киснуть себе Петровна не позволила. Не прошло и двух недель, как крупная фигура громкоголосой консьержки вновь заняла своё место, и спокойные мои денёчки опять приказали долго жить. После смерти незадачливого ухажёра женщина с ещё большим рвением принялась за его дочь, и мне стоило немалых усилий вежливое, но упрямое сопротивление назойливой опеке. Так мы и жили: я старалась в родной подъезд зайти незамеченной, а Агафья глаз с меня не спускала. Слава богу, хоть собственную квартиру мне удалось отвоевать – раньше-то въедливая тётка частенько забегала к папаше. А теперь – ни ногой. Так что было за что благодарить судьбу…
Закрыв за собой дверь, я, вместо того, чтобы по давней привычке направиться в душ, первым делом бросилась на поиски некоего предмета. В данный момент этот пункт моей вечерней программы почему-то казался самым важным. Вещица отыскалась быстро, в нижнем ящичке комода, как я и предполагала. Вытряхнув из неё ненужное уже содержимое, я помчалась обратно в прихожую. Возвращалась в гостиную с выпотрошенной коробкой от карт в одной руке и найденным на улице сокровищем – в другой.
– Это, конечно, временная мера, – произнесла я вслух, – но вы же поте́рпите, пока я куплю другую упаковку, правда?
Кажется, всё-таки долгое одиночество дало о себе знать – вот, я уже разговариваю с неодушевлёнными предметами. Глядишь, так и до кошки дело дойдёт…
В моём представлении каждая одинокая неудачница должна иметь в своём доме домашнее существо, лучше всего кота. Но этот пункт холостяцкой жизни был весьма проблематичен – кошек я презирала с детства. Сколько себя помню, всегда обходила этих тварей стороной. Нет, до таскания за хвосты и прочие части тела я не опускалась – много чести! – но старалась по возможности избегать любые точки соприкосновения с наглыми существами. Наглые существа платили мне взаимностью.