Рядом с женой вертелся хмырь. Но разглядеть хахаля Марины Ребров не успел. Она пристально взглянула в его сторону, и Захар ухнул в воду в тапках и с полотенцем. Он натянул плавательную шапку на брови, а очки на глаза. У бассейна Марина, шедшая за носильщиком, замедлила шаг. Мужик окликнул ее и они скрылись в лифте.
Ребров мрачным демоном ворвался в номер и швырнул мокрые вещи в душевую.
– Вот сука!
Лера потянулась и села в постели. Она сонно смотрела на Захара.
– Стой! – вдруг остолбенел Ребров. – А на кого эта м***а оставила Варьку?
– Захар, что с тобой?
– Да пошла ты! – отмахнулся Ребров. Лера надула губы. Захар хватился. – Прости! – Он нервно заходил по комнате. – Моя жена приехала. Со своим е*арем.
Лера ошеломленно уставилась на Реброва.
– Как такое может быть? – спросила она.
– Хрен его знает! Лотерея! Один шанс на сто сорок миллионов населения России.
– Может, к лучшему, – проговорила Лера. – Объяснишься с ней. Тем более она не одна.
– Да, мля? А Варька? – запальчиво вскрикнул Ребров. – Родишь своего, тогда узнаешь! Объяснишься! – передразнил Захар, и на его красивом лице отпечаталось раздражение.
Лера оскорбилась и с постным лицом отправилась умываться.
Ребров накинул рубашку, шорты и тапки, пулей вылетел из номера и спустился к администратору.
Из-за сверкающей стойки ему приветливо оскалил белые зубы смуглый парень.
– Слушай, хау ду ю твою мать! Тут рашен фрау со своим хахалем поселилась полчаса назад. Понимаешь, собака саблезубая? В какой, на фиг, рум, то есть, на хаус он ее повел?
– Говорите по-русски, я понимаю, – ответил мужчина на чистом русском языке.
– А? Слушай, брат, это моя жена. Реброва ее фамилия. Посмотри, в какой комнате этот урод ее харит.
– Реброва? – парень нахмурился, сверяясь со списком. – Такой у нас нет.
– Да, как нет! Я только что ее своими глазами видел!
– Только что прибыла семейная пара. Они поднялись в апартаменты на третьем этаже. Но назвать вам номер…
Ребров не слушал. Он летел по лестнице на третий этаж, и ему казалось самым обидным не то, что его нахлобучили, как последнего лоха, а то, что дочь осталась без матери, одна.
Коридор с мягкими коврами был пуст. Здесь было всего четыре двери.
У лифта возился носильщик в форменной одежде. Захар подбежал к нему.
– Ты в какой номер вещи отнес? – спросил Ребров.
Парень вежливо улыбнулся, не понимая.
– Слышь, шпрехен ты в рот, ты не видел длинного гандона с чемоданами, – Ребров изобразил пантомимой тяжелую ношу, – и кошелку в панаме? – он