В конференц-зале периодически собирались группы докторов, аналитиков, инженеров и микробиологов, иногда приглашались профессора из разных университетов. Дискуссии длились до нескольких часов и зачастую этого не хватало. Было очень много вопросов, и их число непреклонно росло, чего не скажешь об ответах и найденных решениях.
Элис иногда заглядывала в помещение электронного центра, когда решала отдохнуть и переключиться. Её буквально тянуло в это помещение. Наблюдение за процессом сборки было спокойно-увлекательным, часто она представляла инженеров, монтирующих блоки, муравьями. Каждый знал, что ему делать, всё выглядело так, словно это не первый их квантовый муравейник. Почти не звучало вопросов, большая часть времени проходила в молчании, скрипе сопровождающем сборку и крепление оборудования, небольшом шуме электроинструментов, звуковым сопровождением активации и отключения того или иного модуля, диагностических «бипов», «пипов», «тиков» и прочих забавных электронных звуков, иногда пронзаемых чьими-то шутками или байками, и следующим за ними смехом остальных. Каждый раз, когда Элис посещала это помещение, она словно на мгновение замирала, входя в него, ощущая лёгкое прохладное дуновение, пронзающее всё тело, неожиданно появляющееся из ниоткуда и столь же стремительно исчезающее в никуда. Оправдывая это работой системы кондиционирования, она усаживалась у дальнего окна, чтоб не мешать строительству муравейника, но при этом видеть большую часть его. В таком состоянии её застал Бэн. Доктора Бэнджамина Купера она, как и многие в лаборатории величала просто Бэн, на чём он настаивал сам.
– Забавно, неправда ли? – спросил он, словно размышляя вслух.
– Что? – словно вынырнув из глубины, спросила в ответ Элис, не заметив его появления.
– Забавно всё выглядит. Мы строим столько невероятно сложный, инженерный комплекс, чтобы поприветствовать своё отражение в бескрайней сложности Разума мироздания, порой игнорируя куда более простые решения. Вот, буквально, четыре месяца назад я пригласил тебя к нам, и смотри, мы уже собираем его, первое, единственное, уникальное квантовое ядро…, – он замолчал, словно пытаясь что-то сказать, – Кажется ещё вчера я рассказывал Кэт идею квантовой связанности во фрактальном волновом поле информационно-энергетических колебаний, получив в ответ забавное, насыщенное красками чувств, описание соседствующего с нашим домом дуба и заливающегося прекрасными песнями соловья… И вот, мы с тобой сидим у основания этого величественного вычислительного