Правда, лез тут местный голос со своим: «Почему? Почему?» Да потому, что в том человек свободнее, здесь, вдобавок к парткомам-КГБ-комсомолу, еще и семья, родственники, соседи – и все всё знают, и все лезут, и все учат жить: «На той не женись, с этим не дружи, там не служи! Ты позоришь семью, фамилию, нацию!» А в гробу ее, эту нацию! Там принцип выбора справедливее: «Главное, чтоб человек был хороший!» Какая у него нация, кому какая разница? И, главное, потому, что тот мир честнее, не в пример честнее лицемерного этого. В интересах фамилии сдают папа-мама нецелованную девушку в замуж, а муженек ей наследничка сбацает, на природу их спровадит под присмотр родственничков и сам в Сочи «за белым мясом». Оправдываясь интересами семьи, идет человек на подкуп, взятки, воровство, в интересах нации сталкивает инородца с желанного для себя места и т. д. и т. п. Нет, в мире восторжествует только тот мир, ибо он свободнее, справедливее и честнее! Этот обречен, очевидно.
Но приходилось слушать и того, который «Почему? Почему?»
И тот соглашался, что лицемерие плохо, только лучше ли честность и искренность, при которой бывшая нецелованная девушка свободно пару раз сходит замуж, потом скинет нажитое дитя родителям или государству, а сама в Сочи в качестве «белого мяса»? Так может быть свобода она не всем?
Плохо, когда благосостояние семьи из казнокрадства и взяток, а карьера из подсиживания и доносов, но только лучше ли, когда украденное проматывается все целиком, а семья остается нищей, ибо нехорошо в нее грязные деньги? Честнее ли спихнуть человека с желанного места под другим, не национальным предлогом? Суть в том, что богатства и власти на свете слишком мало и по справедливому их на всех все одно не поделишь, так пусть хоть семье останется, что достанется, она лучше сумеет сохранить и умножить.
Действительно, парткомы и КГБ здесь не нужны, где довольно родителей, родственников, соседей. Если без них там, по ту сторону Кавказа никак, пусть там будут. А здесь будет жизнь, основанная на других, на своих принципах, и она такой непременно будет, просто потому что такая она уже есть.
Но молодого человека эдак было не убедить, он уже выбрал тот мир в качестве своего – этот чужой. Однозначно. С «ними», которые в мире этом, ему все ясно – «они» не наши. Сложнее стало с «мы». Кто такие эти «мы»? Как она устроена эта самая «наша» жизнь?
Картина мира, с которым себя отождествлял молодой человек, не выглядела стройной, напротив, это были скорее отдельные яркие пятна в общей неопределенности, пятна в тумане.
В его мире нет безнадежно чужих людей, как нет и запертых дверей: кто бы ни пришел, раз пришел, значит, свой. В нем деньги весят мало, а слова человеческие – много. Здесь, если у человека есть дело, то «понедельник у него начинается в субботу». А отдых прост и безыскусственен: река, костер, гитара и вокруг друзья. В нем есть и семья,