– Кто тебе не дает? Вот унитаз… Жу, я же просил: просто Ник.
Я собирался было уйти, чтобы не мешать девушке справлять малую нужду, но Жуажа так же ловко, как в первый раз, сбросила с себя шорты, бюзик (зачем-то) и, икнув, раскорячилась над унитазом. Пи́сала она тоже забавно: звук был такой, как будто в коробку с теннисными шариками била струя, в палец толщиной и напором в десять атмосфер. Я расхохотался и спросил:
– Ты меня не стесняешься?
– Что такое «стесняешься»? – переспросила она, тем самым, ответив на мой вопрос, и вдруг подпрыгнула до потолка, чего-то испугавшись. – Ой! Кто-то брызнул в Жу.
– Не в Жу, а в жо, – смеялся я. – Это тебя унитаз подмыл. У него такая функция имеется.
Возвращаясь в комнату, я пропустил принцессу вперед. Она шла, грациозно покачивая бедрами и играя мышцами ног. Хвоста у граянки, слава богу, не было, но зато её позвонки пилообразным гребнем далеко выступали из спины, делая похожей девушку – на динозавра.
Я усадил путану на грави-кровать и спросил, что она будет пить.
– Жу любит бургуль очень, – отозвалась Жуажа. – Один господин бургуль сладкую давал Жу.
– Не знаю что это такое, и кто кому что давал; сейчас служанку спрошу, – произнес я и крикнул по двустороннему визору: – Люсик!
Появилась голограмма Люси. Я попросил принести большую порцию бургули и пирожных. Изображение растаяло, и в зал вошла хмурая домработница. Она метнула в сторону путаны взгляд пантеры и поставила рядом на столик тазик с эклерами и прозрачное пятилитровое ведерко с мутной шевелящейся массой, пахнущей резедой.
– Фомич, остерегайся, как бы она тебя не съела, – предупредила прислуга.
– Она не сможет меня съесть, потому что на мне куча защит, – успокоил я её.
– Тогда усиль эту кучу, если можешь, и не снимай ни одной из защит, как бы она тебя не уговаривала, – посоветовала она в наставительном тоне.
– Люсик, да ты никак ревнуешь? – спросил я удивленно.
– Может быть. Но если твоя гостья тебя съест, то меня аннигилируют.
Я отпустил Люси и посмотрел на граянку. Та с жадностью глотала кремовые шарики и пила жижу прямо из ведра, вытянув губы трубой.
Меня заинтересовали её фиолетовые орнаменты на теле. Я положил руку на колено Жуажи, продвинул ладонь меж её ног, на внутренней стороне бедра нащупал снежинку и нажал на ямку; палец глубоко провалился, но внутри уперся во что-то твердое и горячее. Я отдернул руку и незаметно понюхал влажный палец: пахло цедрой.
– Ник хочет попить бургуль? – спросила принцесса, оторвавшись от ведра. – Вкусно! Много здесь.
– Нет, спасибо, лучше водочки или коньячку, – пошутил я, продолжая исследовать путану.
Продвигаясь от снежинки к снежинке, я вскоре добрался до её вагины. Воронка была уложена по-походному – в виде высокого плотного