Да уж. Может, в самом деле, случилась беда. И если так, то Роберт уже и не знает, что хуже – уловка или реальная проблема. Потому что если в самом деле что-то стряслось, то, должно быть, дело серьёзное, раз девушка забытого друга обратилась к нему.
Сколько они уже не виделись? Наверное, года полтора. А до этого, если и виделись, то в компании Андрея, разумеется. Хоть Нина Роберту и нравилась (как человек), но другом она не стала, да и приятельницей, пожалуй, тоже. Нина была девушкой, а потом женой друга. Не более того.
Замдиректора, который в этот день подменял заболевшего киномеханика – неряшливую женщину сорока девяти лет, чьим парфюмом был застоявшийся запах пота, – подошёл к зеркалу. По привычке перед такими встречами он осмотрел отражение, поправил причёску, слишком короткие волосы, чтобы они могли лежать как-то не так, приосанился и закатал на два подворота рукава футболки. Так его бицепсы выглядели ещё внушительнее. И похлопал себя по животу. Интересно, подумал Красавчик Боб, как называл его Андрей в прошлые деньки, за год живот заметно вырос?
Уж точно не настолько, чтобы мешать…
В дверь аппаратной негромко постучали. Роберт, вразвалку, пошёл открывать.
Две беглянки
В первый момент ему захотелось рассмеяться – настолько нелепо выглядела гостья на пороге в аппаратную. Причёска немного растрепалась, воротник и плечи шубки – припорошены снегом, нос, щёки и уши – красные. Девушка подрагивала, шмыгала, а в правой руке держала контейнер для перевозки домашних животных. И глаза кошки, которая косилась через решётку, и глаза хозяйки, да весь её вид, создавали впечатление, будто перед Робертом оказались две сиротки-беглянки.
От этого ему стало смешно, но, к счастью, мужчина уже кивнул, приглашая войти, и теперь, закрыв дверь на ключ, шёл позади Нины по тёмному длинному коридору, который, как жила, тянулся к сердцу кинотеатра. Если он и ухмылялся, то гостья этого не видела.
Ещё в коридоре Роберт почувствовал, что Нина выпила, скорее всего, вино, и подумал про себя: «Та-а-ак». Слово это прозвучало в его воображении примерно с той же интонацией, с какой отец слушает на родительском собрании о «подвигах» подростка.
Нина прошла в подсобку, следующее помещение после самой аппаратной, поставила ношу на замшелый диван и, присев рядом на корточки, посмотрела на Роберта снизу вверх. Она спросила:
– Можно я выпущу Чуню? Она ведь никуда отсюда не убежит?
– Кого?
– Нашу кошку. Её зовут Чуня.
– Ну, только если она нигде не нагадит, – сказал Роберт, стараясь придать голосу добродушный шутливый тон. Но подумал: ни-хера-себе! С кошкой? Сбежала из дома?
Нина