Я озираюсь и вижу в столовой то, что мне поможет, – не привинченный к полу табурет. Беру его и осторожно приставляю к стене. Поддерживая одной рукой капуцина, я забираюсь на табурет и сую голову под занавеску. Теперь мои глаза находятся чуть выше нижнего края иллюминатора.
Снаружи ночь. Я вижу освещенный зеленоватым светом фонаря кусочек причала и часть перекинутых туда с палубы сходней. Целую минуту ничего не происходит. Потом в поле зрения появляется грузная фигура – тот самый опасный визитер. Его рост определить с моего наблюдательного пункта трудно. Зато в свете фонаря удобно изучать его багровую физиономию с густыми бурыми бровями, двойным подбородком, золотой серьгой в ухе. Здоровяк с легкостью заносит на баржу два полных мешка и через несколько секунд возвращается за новыми.
Топая по мостику в шестой, кажется, раз, он останавливается и вдруг поднимает на меня глаза. От неожиданности я отпускаю занавеску и не спрыгиваю, а падаю с табуретки.
– У вас гость? – слышу я басовитый вопрос и замираю у стены, затаив дыхание.
– Нет никаких гостей, – отзывается колдун.
– Неужели? – Краснолицый шумно нюхает воздух. – На этой посудине витает новый запашок. И я вроде как заметил…
– А, этот… – Эликс неумело изображает небрежность. – Мое недавнее приобретение. Новый невольник.
Невольник? Это слово звенит у меня в голове, как откровение. Вот, значит, кто я?
– Еще один? – грохочет краснолицый. – Мало вам братьев догронов?
– Сами знаете, невольники – они такие: то они есть, а то хватишься – нет их.
– Свеженький запашок! Может, уступите его мне? Уж я найду, куда его пристроить.
– И речи быть не может! Вы его слопаете, как всех прежних. Вы не созданы для рабовладения.
Я сползаю по стене на пол, насмерть перепуганная их речами. Получается, я для них просто зверек!
– Какое жестокосердие, Эликс! Нет в вас ни капли сочувствия к оголодавшему людоеду!
Людоед?! По моему позвоночнику сверху вниз сбегает отвратительный холодок. Парочка на палубе грубо хохочет – два мерзких душегуба.
– Лучше уймитесь, – наставительно произносит колдун. – Ваше чревоугодие вас погубит, Грюж-Каркасс[2]. Знаю я вас, ваша кладовая всегда битком набита.
– Как хотите, – ворчит людоед. – Вообще-то, меня не интересуют невольники. Тоже мне лакомство – кожа да кости! Да еще горчит, а как иначе, когда работаешь из-под палки? Нет, мне подавай людишек пухленьких. Лучше всех те, кто жиреет на фастфуде. На вертеле, да на угольках – объедение! Деликатес, да и только. Кожица лопается на зубах, жирок придает мясцу несравненный вкус. Стоит только обмолвиться об этом лакомстве – сразу слюна течет!
В последний раз сходив на берег и вернувшись с мешками, людоед громыхает:
– Готово, дражайший Эликс, погрузка завершена.
– Отлично! – Колдун щелкает пальцами. – Сейчас Сафр с вами расплатится.
В столовую с шумом