Долина скорби. Алан Банкер

Анхель сник, ибо понимал свою ошибку, дав волю эмоциям. Желание выслужиться перед Его Высочеством возобладало над желанием следовать букве закона. Он до мельчайших деталей знал о природе взаимоотношений Его Высочества и лорда Стэнходжа, и был несказанно рад, когда этим утром в руки правосудия попался один из приближенных Стэнходжа. Казнив его, он надеялся, что Его Высочество не забудет о нем, и со временем, когда принц примерит отцовскую корону, получит от него должность привратника Храма Хептосида. Его радость была столь безмерна, что он даже позабыл расспросить казначея о причине нарушения договора.

      Тем временем, над площадью повисла тишина, походящая на свинцовое небо, беременное дождем. Люди, собравшиеся на суд, переглядывались, не смея и рта открыть, а судьи сидели и смотрели на несчастного, чья жизнь висела на волоске. Упитанный, краснощекий, с тяжелым подбородком и полными чувственными губами, Джеб Арнольд мало походил на человека, обделенного куском хлеба. Его безвольно опущенные плечи вкупе с взглядом, устремленным куда-то в сторону, говорили о том, что ему все безразлично.

      – Я, как глава суда, постановляю, – наконец сказал брат Анхель, разорвав тишину. – Судить Джеба Арнольда по всей суровости закона, ибо этим утром он был уличен в воровстве, за которое полагается смерть.

      – И в каком же воровстве его обвиняют? – спросил Бриан, развалившись в кресле.

      – В краже хлеба.

      – И тому, наверняка, есть свидетели?

      – А как же, мы без свидетелей не судим!

      – Вот с этого и надо было начинать… и кто же они, позвольте полюбопытствовать?

      – Охотник, видевший, как обвиняемый в воровстве проходил мимо мельницы.

      – Видел, как проходил, но не видел, как воровал хлеб?

      – Да, все так.

      – И на этом основании ты хочешь его казнить?

      – А его руки, чем тебе не основание!?

      – Что ни говори, железные основания, – съязвил Бриан, как вслед за тем ощутил резкое недомогание.

      Голова, точно стянутая железным обручем, раскалывалась, а в желудке забурлило так, что ему показалось, что он сей же момент изойдет кишками. Поднявшись, он вышел из-за стола и услышал за спиной голос брата Анхеля.

      – Донокан, суд не закончен!

      – А для меня закончен, хватит с меня этого балагана.

      – Я вынужден буду доложить Его Высочеству, ибо это возмутительно!

      – Возмутительно пребывать рядом с никчемным человеком, мнящим себя божьим слугой.

      Проглотив обиду, брат Анхель не подал и виду, что гневается. Поднявшись, он с грохотом отодвинул кресло и бросил взгляд в спину оппонента. Сделав шаг-другой, он остановился и взял из услужливых рук обвинителя свиток.

      – Закон требует, – сказал он. – Если один из судей не может исправлять свои обязанности, он должен о том уведомить наместника.

      – И что мне прописать, что я не хочу сидеть за одним столом с ничтожеством?

      Служители Божьего дома, стоящие по обе стороны от брата Анхеля, при этих словах возбудились, как дикие жеребцы при виде человека. Но, брат Анхель и на этот раз