Вторая поездка за день стала для меня большим развлечением, чем первая. Я поняла, что в зоопарке уже не поеду.
Призраки катались на общественном транспорте так же часто, как и живые. Некоторые следовали за друзьями или родственниками, сопровождая их на учебу или работу, другие убивали время.
Двери вагона открылись, и вошедший грузный мужчина уселся на свободное место, разворачивая газету.
– Смотри, какой жирдяй! – загоготал парнишка лет пятнадцати, безуспешно толкая под ребра своего приятеля. – Эй, жиртрест! – протянул он противным голосом, для вида пиная пассажира по колену. – Эй-эй, жиртре-ест! – растянул руками рот и высунул язык. Приятель захохотал. Первый мальчишка с гордостью приподнял бровь, а потом, не удовлетворившись результатом, скорчил лицо еще страшнее и просунул его прямо через газету, оказавшись нос к носу с мужчиной. Тот безразлично перевернул страницу.
– Да скучный он че-то. Вот лучше, смотри! Бомба!
– Две! – подхватил товарищ.
Я могла только посочувствовать девушке, на которую переключились мертвые подростки, и надеяться, что доеду быстро.
Пришлось признать, что с высоким искусством у меня не задалось. В музей еще раз приходить было стыдно, поэтому я, припомнив рассказы Дениса, отправилась в оперу.
И вот теперь я сидела в ложе и на удивление быстро осознала, что могу ощущать не только желание есть, но и желание спать.
Опера оказалась целым миром. Целым миром невнятных вокальных партий, пафосной музыки и трагичных смертей. Даже если пели по-русски, разобрать слова было невозможно, а весь сюжет без труда умещался на развороте либретто. Да, пели они волшебно, только вот о чем, я так и не поняла.
Здесь я сдалась еще быстрее, чем в музее, и, не дожидаясь конца, ушла с представления.
В итоге после всех приключений я оказалась в баре. Было шумно, людно, и никому ни до кого не было дела. Идеально.
– Эй, бармен, налей! – заорал мужик у стойки. Бармен продолжал вытирать пролитое пиво. Призрак, выйдя из себя, попытался вырвать у него из рук тряпку, но не тут-то было.
– Василич, не бузи, – раздалось из коридора, ведущего к хозяйственным помещениям за спиной. Бородатый мужчина тяжелой поступью вышел из темноты и по-свойски прошел за стойку. – Сушняк опять?
– Да, паскуда, никак не проходит. Налей, а?
– А платить чем будешь?
– Так я это… на работу устроюсь, верну.
– Ну, смотри, – не особо заботясь о честности пьяницы, ответил бармен. Он протянул руку в сторону крана, и на мгновение в ней блеснуло стекло. Спустя еще секунду пьяница ушел в дальний угол, сжимая в своей руке пустоту. Я, наоборот, протиснулась к стойке.
– Как ты… Как вы это сделали?
– А ты новенькая, что ли?
– Да, я тут впервые. Что это было?
– Это? Это был Василич. Он