Океана хихикнула, а резкий порыв ветра растрепал ей волосы. Она выдохнула струю дыма и какое-то время наблюдала, как тот скользит вдоль стен, стелется по полу, вихрится под потолком, постепенно становясь частью комнаты, дома, мира. Голые ноги припорошило снегом.
«Какого черта я здесь делаю?»
– Танцевать! – скомандовала Океана.
Соскочив с подоконника, она собралась было примерить какое-нибудь из своих вечерних платьев, что надевала до этого лишь раз – в день покупки, – но в итоге отказалась от этой затеи. Чистым эмоциям плевать на декорации! Подлинной чувственности нет места среди бутафории! Так Океана закружилась по комнате – быстро, даже яростно. Развела руки и смеялась, смеялась, смеялась, а мир вертелся перед глазами причудливой мазней очередного приверженца экспрессионизма. Картины, мебель, тени по углам, распахнутое окно и ночь, зима и бледные лица… – все-все смешалось в этом хороводе агонизирующего отчаяния. И кто-то звал ее из леса – тихо, печально. И по камням текла кровь…
«Цена должна быть уплачена».
– Ведь совсем скоро, да, папенька? – раздался детский голосок.
– Плесните-ка и мне чаю, господин Шляпник! Хи-хи, ха-ха! Я самая безумная среди вас!
Мальчишка с выцарапанными глазами – кто он? Всего лишь идея – даже не вина, не совесть. А Москва, где тротуары заглатывают прохожих, и где некоторые личности обнаруживают свое призвание в том, чтобы устраивать красочные фейерверки в метро, посредством тротила и гвоздей превращая остальных людей в кашу; Москва, полная дорогих шлюх и шикарных автомобилей, вечно занятых и вечно скучающих мужчин и бесчисленных бесполезных телефонов, телефонов; Москва – этот вздувшийся город-урод, населенный призраками и монстрами, этот запутанный бетонный лабиринт, в макабрических тупиках которого бесцельно слоняются одинокие фигуры, – разве это не чья-то параноидная идея?
А что насчет дороги из красного камня?
Враз сделалось дурно, голова закружилась, ноги подкосились, и Океана рухнула на пол, при этом больно приложившись коленкой.
– Ну вот…
– Еще не спишь? – Альберт притворил дверь и хмуро поглядел на жену.
– Милый, – рассмеялась она, – вот ты профессор, а такой глупый. Ну какой смысл задавать подобный вопрос, если ты сам все прекрасно видишь. Или нет? Естественно, дорогой, я сплю. Сидя