– Ничего, может, это обыкновенная рассеянность из-за недосыпа?
– Недосыпа? У меня спокойный и полноценный сон, я же принимаю таблетки, хоть и проснулся сегодня пораньше, чувствую я себя бодро.
– Ты уверен? – Как много вопросов, он пытается поставить под сомнение мое лечение, и у него начинает получаться.
– Да, я уверен. Все, картина прибита, теперь я могу идти? – Все это время, пока я возился с картиной, я смотрел на нее, и с каждой секундой она пугала меня все больше и больше, было в ней что-то такое, таинственное, жуткое, всматриваясь в нее внимательней, у меня мурашки по коже пробежали.
– Знаешь, зачем я все это устроил? Уж точно не ради дешевого представления, это был эксперимент, и он оправдал себя, но не тебя.
– О чем вы?
– У тебя руки трясутся, словно ты пил всю неделю, но ты не пьешь, насколько я знаю, по крайней мере, до такого состояния, так что, боюсь предположить – это ломка.
– Что за бред?
– Ты забивал гвоздь, два раза ты его чуть не выронил, ели держал его в руках, забил ты его криво, он погнулся, в итоге ты просто загнул его к стене, как еще ты это объяснишь? – Так, теперь точно нужно валить, мне это надоело, еще несколько минут с ним в одной комнате, и молоток будет использован, в качестве тупого, как и вся его теория о ломке, холодного орудия убийства.
– Я не собираюсь это выслушать, думаю, мне нужно идти работать.
– Беседа не закончена, я бы на твоем месте не откладывал ее, возможно, тебе требуется помощь, нам нужно это обговорить, а иначе, все может кончиться плохо.
– Обязательно, но не в этот раз, и не в следующий, наверное, вообще никогда.
– Заставлять тебя, я не имею права, поэтому советую обратиться к врачу, у тебя серьезные проблемы.
– Взаимно. Вам тоже требуется помощь врача, у вас с головой не в порядке.
Он изменился в лице, словно его верный и послушный пес сорвался с цепи и начал лаять на хозяина. Ему это было не по нраву, его глаза выдавали себя, будто преступник, который до комнаты допросов чувствовал себя уверенным как никогда, а после у него состоялся разговор с главным детективом, в этой самой комнате для допросов, где преступник и начал чувствовать страх, но лишь на секунду. Ничего, это была мизерная часть того, что я мог ему сказать, если бы я вывалил всю правду, он бы, скорее всего, схватился за молоток и пробил мне черепную коробку, поэтому я обезопасил и себя и его. И все-таки он ненавидел, когда ему перечат или не чувствуют страх перед ним.
– И кстати, Эд, у кресла не подпилена ножка, я нарочно, якобы случайно проговорился об этом Эллин, заранее зная, что она проболтается об этом всем вам, и следуя ко мне в кабинет, вы будет думать, только об этом.
– Но, оно же шатается.
– Нет, Эд, оно не шатается, – он облокотил свою руку на спинку кресла и попытался его подвигать из стороны в сторону, оказывается, кресло было прибито к полу.
– И это