Эбби, причинившая ей столько боли уже давно мертва, но Николь помнит, как нестерпимо обидно страдать из-за чужой глупости. Собственная вина не приносит столько горя, сколько ошибка и напористость родного человека, завлекшего тебя разделить свой обман. Николь до сих пор тошнило от аромата ладана и от одного вида церквей. Так зачем же сегодня она зашла в собор. Ноги сами принесли ее туда, в мрачную, прохладную полутьму. Это был древний готический собор больше предназначенный для посещений туристов, чем для молений. Он мог бы стать музеем, памятником архитектуры. Но откуда он здесь. Она не видела его прежде, не поднималась по этим ступеням, не заходила в окутанный сумраком неф. Храм с его многочисленными темными колонными, арками и сводами витражей казался пустым лабиринтом, и он был пуст, ничего вокруг. Только одна фреска привлекла ее внимания. Очень красивый темноволосый ангел, изображенный на стене в полный рост, подавшийся чуть вперед, поза создавала ощущение полета, облако под его босыми ступнями было чуть окрашено алым, а сам он сжимал в руках, райскую ветвь, почти кружевную от обилия на ней пышных мелких белых цветков. Как ни странно, его лицо показалось ей знакомым. Она уже видела это лицо раньше, только не нарисованным, она готова была поклясться в этом. Видела уже эти черты, правильные и неописуемо красивые, хотя непонятно было, что именно в них так поражает, ведь они были нарисованы чуть ли не на просвечивающей дымке, и смирения в них не было, только нежность и тайна.
Николь прижалась спиной к колонне и невольно засмотрелась, не потому что он восхитил ее своим великолепием, а потому что мелькнуло вдруг какое-то узнавание. Она будто встретила старого друга и теперь пыталась прочесть на его лице, как долго и откуда он ее знает. Ее губы невольно сложились, но не в улыбку, а в слова. Она вспомнила вдруг старую песенку или четверостишья. Что-то знакомое уже очень, очень давно и внезапно всплывшее в памяти.
– Твоя кожа, как лилии
А глаза, как сапфир,
Разве можно красивее
Быть, чем ты… Гавриил.
Имя вспомнилось не сразу, спустя мгновенье, которое показалось ей вечностью, но его глаза вдруг зажглись, встречая ее взгляд, и строчки полились потоком.
– Я помню твои уста,
Я помню, ты «менестрель»,
Но называю тебя,
Именем Габриэль.
Кровь на мече в бою,
Кожа рассечена,
Помню любовь твою,
Помню тогда в раю,
Ты не хотел мне зла.
Ты не хотел уйти,
В вечности от любви.
Помню твоя рука
Отпустить не хотела, но
Ты потерял меня,
И в небе теперь темно.
И кудри твои темны,
И кожи разодран щит,
Светлее лилии ты,
Но сердце кровоточит.
Помню с тобою быть
Было
