– Ну, у нас принято звать всех педагогов по имени и отчеству… но ваше отчество произнести сможете только вы сами, – пацан лет семнадцати поправил очки. – Можно звать вас просто «Док»?
– Да хоть Пульхерией Педросовной… мне уже все равно.
Кто-то в толпе захихикал, шепча «Пульхерия Насрулаевна Сукасян», а я закатил глаза. Умников на грош. Видно, их любое имя устроит.
– Детишки, вас сегодня направили ко мне с «Лечебным делом» или по «Основам акушерского дела»? Если второе, то я, лучше, сюда позову своего коллегу.
– А у него такое же сложное имя?
– Нет, можете облегченно вздохнуть.
– А практику у вас ведут только мужчины? Ха-ха!
– Могу позвать Людочку, нашего проктолога.
Ребятня отнекивалась, как могла. В результате все сидели у меня в кабинете, а я давал им показания о медицинских приборах. Один «студень» резанул себе по пальцу скальпелем и упал в обморок, после чего пришлось проводить еще и мастер-класс по оказанию «первой медицинской помощи дебилу». Бьюсь об заклад, этот «красавчег» был зачат на спор.
После окончания практики я был, как выжатый лимон. Весь день прошёл как на зло. Сначала эти студенты, потом новенькие медсестры, а затем еще и в регистратуре с техникой проблемы.
Под конец дня я еле держался на ногах. Как бы я не старался, медицинский персонал не давал мне радоваться жизни. Врачи, медсестры… И все без умолку трендят, сплетничают о администрации, обо мне… Пока не заткнешь их – не перестанут! Ничего не стыдятся! Большинство сплетен спускается до уровня «главврач – холостяк»… А я не железный, у меня тоже сердце есть.
Я сам знаю, что выглядит это нелепо. Мне признавалось в любви уже около пяти медсестер, и я всех отвергал, словно мальчишка. Я не знаю, что со мной не так: вроде как хочу любви, а чувства других отвергаю… Что со мной не так?
Мне представилась возможность уехать на родину с Полли, которая позвонила мне, когда не стало жены брата, но я был с новорожденной Энни на руках и никуда поехать не смог. Просто не решился. Струсил. Может, я упустил свой шанс. Во второй раз. До нее детей предлагал взять к себе Снэйкус, и я бы мог в дальнейшем свободно вести свою личную жизнь… А теперь ничего нет. Никаких больше шансов. Должно быть, судьба просто надо мной смеётся. Так и было задумано, чтобы Робертио Телио-Лентие остался один: Полли опять замужем, а со Снэйкусом отношения поддерживать я перестал еще тогда, когда Энни было три месяца отроду. Между нами произошёл не самый приятный разговор, завязался конфликт, в конце которого я высказал всё, что о нем думаю. Сам Снай, наконец, понял для себя, что переубедить меня невозможно.
– Дядя! Дядий! – с радостными воплями меня встречала Энни, когда я вернулся домой. На часах было уже двенадцать, и я был просто в прострации. Почему детка