Слушала его Саша и слышала ли, он понять не мог. Пока он выговаривал ей, она, замерев, странным бессмысленным взглядом смотрела в пол, и только при его повторном приказе «Сядь на место» она всё-таки отреагировала: еле передвигая деревянными ногами, вернулась к своему месту и осторожно, как-то криво и боком присела на край стула. Опустив низко голову и вжав её в плечи, она сидела как нахохлившийся воробей и нервно теребила под столом скатерть, чувствуя на себе колючие взгляды, щеки её запылали. Константин Витальевич чуть сузил глаза, внимательно присмотрелся к ней, задумался и наконец произнес:
– Так, вот что, Олег, тебе пора в парикмахерскую и Сашу отведи.
– Пугало, – не смог удержатся и сдавлено сквозь зубы, почти не открывая рта, прошептал Коля, низко склонив голову и прикрыв рот правой рукой, чтобы никто, кроме соседки слева, его не услышал, но этот манёвр не ускользнул от Константина Витальевича, тем более, что у него было отменный слух.
– Что ты сказал? – обрушился он на Колю.
Коля испуганно замер.
– Встань!
Коля встал, в испуге подскочила и Саша, но оглянувшись, тут же села, поняв, что этот страшный приказ адресован не ей, и тихо расплакалась от обиды и унижения, от стыда за себя, такую нелепую, неловкую и глупую.
– Ты только из суфлёрской будки можешь трусливые реплики подавать? – спросил Константин Витальевич, свирепо глядя на стоявшего с виновато опущенной головой сына.
– Я больше не буду, – жалобно протянул Коля, вызвав ещё больший гнев у Константина Витальевича.
– Чтобы я этой глупой фразы никогда от тебя не слышал. Пакостник. Марш отсюда.
Коля тоскливо посмотрел на свой недоеденный десерт и обречённо покинул столовую.
Олег был очень огорчён распоряжением Константина Витальевича, он хотел отрастить длинные волосы согласно последней моде, но ослушаться не посмел. В отношении Саши однако это распоряжение выполнено не было. За ужином на сердитый вопрос Константина Витальевича «Почему ты Сашу не отвёл в парикмахерскую?» Олег ответил: «Дядя Костя, она убежала», и начал в красках, чуть привирая, со смехом рассказывать, как Сашу усадили на широкую деревянную доску, положенную поперек кресла на ручки и неопрятно одетая, хамоватая парикмахерша, испугав её своим грозным вопросом: «Ну как будем стричься? Не знаешь, ну думай», ушла курить, а вернувшись, девочку на месте не обнаружила и всех с недоумением расспрашивала: «А она вообще была здесь, или мне это показалось?». Саша на протяжении всего этого рассказа краснела, глаза набухали от слёз, она уже плакала от того, что опять стала всеобщим посмешищем, глубже усаживаясь на стул, прячась за Колю, и не могла уже есть. Константин Витальевич холодно и молча выслушал Олега,