Вскоре он узнал индивидуальные черты характера каждого члена семьи и придворных. Императора Гиббс видел редко. Когда он встречал Императрицу, она казалась ему красивой, величественной. Александра Федоровна держалась настолько скромно, насколько это было возможно в ее положении. Несмотря на великолепие Царского Села, казаков конвоя, этикет, многочисленную прислугу, атмосфера Александровского дворца чем-то напоминала атмосферу английского загородного дома, и такая обстановка удивительным образом подходила Императорской семье. (Хотя готовили плохо, это никого не беспокоило, и меньше всего Императрицу.) Для учителя английского языка месяцы пролетали быстро. В рабочие дни Гиббс либо отправлялся в Царское Село, где давал, по меньшей мере, два урока, либо оставался в Санкт-Петербурге и уделял время другим профессиональными обязанностями. Гиббс жил все той же упорядоченной жизнью, вел подробные счета (внося в них каждую копейку) и общался с соотечественниками. Заниматься с царскими детьми становились все легче по мере того, как они узнавали и принимали Гиббса. Его овдовевший и вышедший на пенсию отец был рад узнать, что Чарльз занимает такое ответственное положение при дворе.
В 1913 году Императрица попросила Гиббса начать занятия английским языком с девятилетним Цесаревичем, который до того времени не желал произносить на этом языке ни единого слова. Незадолго до того Пьера Жильяра, швейцарца, который с 1906 года преподавал Великим Княжнам французский язык, также попросили приступить к занятиям с Алексеем Николаевичем27.
Этот мальчик с золотисто-каштановыми волосами (официально – Великий Князь Алексей Николаевич, наследник престола) со временем должен был унаследовать обязанности своего отца. С того дня, как Император стал преемником Александра III, он пережил ряд серьезных политических кризисов в качестве главы дома Романовых или, по словам Мориса Баринга28, «…последнего монарха из династии, родившейся под несчастливой звездой, Помазанного Императора, по праву помазанника Божия, от ледяных просторов Арктики до Аральского моря, от Варшавы до стен Татарии».
Это были студенческие беспорядки 1899 года, серия крестьянских бунтов, трагедия войны с Японией, восстание 1905 года с последующей всеобщей забастовкой и мятежом на флоте, душевные терзания при учреждении Думы и много всего другого. Но именно здоровье Цесаревича было постоянной, не затихавшей болью (это оставалось тайной, которую следовало хранить как можно дольше, не допуская, чтобы о ней узнали). Когда Цесаревичу было всего шесть недель, в семье узнали, что ребенок болен гемофилией. После любой раны или малейшего ушиба кровь не свертывалась, как это происходит обычно. Внутренние кровотечения причиняли страшную боль, и Алексей Николаевич, на время становившийся инвалидом, был прикован к постели. За ним, любящим приключения, надо