Петрович стоял перед ним, растопырив руки.
– Что же нам теперь делать, Виктор Павлович?.. – после некоторой паузы спросил он.
– Что делать? Что делать?.. – машинально повторял Оленин. – Теперь ложиться спать и ждать, что будет завтра.
– Я вам здесь, в кабинете, и постелю, или, может, на баринову постель ляжете?..
– Конечно, здесь… Может, дядя еще вернется ночью…
– Где уж… – махнул рукой камердинер и пошел за периной, подушкой и одеялом.
Усталость с дороги взяла свое, и Виктор Павлович, несмотря на пережитые волнения, вскоре заснул крепким сном молодого организма.
Проснулся он довольно поздно, и то разбуженный Петровичем.
– Там какой-то чиновник дожидается, вас хочет видеть… – испуганно прошептал он.
– Меня?..
– Вас.
Сердце Оленина упало.
«Господи… вдруг… посадят… вышлют… и не увидишь ее…»
Расспросить вчера о Похвисневых у Петровича Виктор Павлович стеснялся.
«Сам завтра узнаю… поеду…» – решил он.
С этой мыслью он заснул и… вдруг…
Наскоро одевшись, он вышел в залу.
На этот раз тревога оказалась пустой.
Дело в том, что государю было хорошо известно, что много дворян ежегодно приезжает в Петербург по разного рода делам и многие из них имеют тяжбы в судебных местах столицы, вследствие медленности производства задерживаются тут на неопределенное время, что при дороговизне петербургской жизни отражается на их благосостоянии, а потому приказал, чтобы всякий дворянин при въезде в заставу объявлял, кто он такой и где будет стоять. На другой день к ним командировался чиновник, чтобы узнать, по какому делу приезжий явился в Петербург, и если для подачи просьбы в какой-нибудь приказ или судебное место, то чиновник обязан был предупредить приезжего, буде он не получит удовлетворения в своем деле в течение двух недель, то должен через одного из государственных адъютантов довести о том до сведения его величества.
С этим-то предупреждением и явился чиновник к Виктору Павловичу.
Последний объяснил ему, что не имеет никакого судебного дела и никуда не подавал и не намерен подавать просьбы.
Чиновник удалился, к великой радости Петровича.
XI. Арест
Иван Сергеевич Дмитревский, конечно, понял, что Архаров действует по высочайшему повелению, но, не зная за собой никакой вины не только делом, но даже помышлением, спокойно сел вместе с генерал-губернатором в его карету.
Карета проехала Большую Морскую, выехала на Дворцовую площадь и остановилась у Зимнего дворца.
Вышедши из кареты, они вошли в главный подъезд, где застали санкт-петербургского полицеймейстера, привезшего бывшего сослуживца и товарища Дмитревского – Лихарева.
Оба арестанта бросились друг к другу с вопросом:
– Не знаешь ли за что?
– Не знаю! – отвечали они друг другу в один голос.
Они стали ждать.
Время тянулось, как всегда при ожидании, медленно.
Какие-нибудь полчаса показались им несколькими часами.
Наконец,