«Что ты делаешь, брат?!» – возмущался он, понимая, ЧТО на самом деле творит Рэйтан. «Свеча, горящая с двух сторон, горит ярче», – поучал он его, пытаясь наставить на путь истинный. «Но и срок жизни её гораздо короче. Это так ты собираешься спасать Киару?»
Рэйтан морщился, раздражался, но в глубине души признавал, что Арджуна прав. В такие дни он старался лечь спать пораньше (хотя потом подолгу лежал в кровати, тупо таращась в потолок), заставлял себя есть и меньше изводил физическими нагрузками. Однако внушение действовало не долго.
«Киара, Киара…» Имя любимой стучало в голове, лишая покоя. Она была в каждом вздохе.
В создавшейся ситуации безвыходности, не смотря на своё внешнее веселье, сильно помогал Арджун. Вполне освоившись с далёким от него ранее бизнесом, белый брат взял на себя массу проблем, управлял людьми, освобождая ему тем самым время для разборок с детективами. Намеренной болтовнёй он отвлекал от тоскливых мыслей и не раз и не два Рэйтан ловил на себе его пристальный взгляд: Арджун опекал его. Незаметно, по-братски, по-мужски немногословно и надёжно, и Рэйтан, как бы ни было это для него непривычно и удивительно, оценил. Раньше в роли опекуна всегда выступал он. Он давно привык и не замечал эту ношу, а тут младший братишка подставил плечо, сплотил семью, показывая им, как следует вести себя и даже однажды приструнил разбушевавшуюся дади, считая, что у Рэйтана и так достаточно проблем, чтобы ещё распыляться на выяснение отношений с бабулькой. Рэйтан проникся и этим, хотя запальчиво считал, что находится в норме. Почти. Разве что ночи… Ночи – это было единственное, чего он боялся.
…Самой страшной и пугающей стала первая ночь без Неё. Тогда, вернувшись домой, он не позволил слугам прибраться в разгромленной спальне. Не пустил к себе никого, разогнав родственников по домам, и оставил лишь Сафу. Кажется, в тот вечер вместе с ней остался упрямый Вишал, готовый ради ясной женщины на всё, но Рэйтану было уже без разницы: он закрылся в комнате, метался по ней, сжимая кулаки и бросаясь из угла в угол. Под ногами хрустели осколки битого стекла – жалкие остатки ещё недавно целого журнального столика, а за спиной росли чёрные крылья, когда он раз за разом прокручивал в голове сцену похищения Киары, подогревая и без того клокочущую в нём ненависть. Мысленно он в сотый раз сворачивал шею Мистику и готов был кричать, разбавляя криком звенящую тишину, лишь бы повернуть время вспять.
«…Киара, Киара, Киара!..» Имя жены, не отпуская, молоточками стучало в висках, причиняя боль и одновременно садистскую радость. От этой боли он чувствовал, что ещё живой. Что он здесь, думает, планирует выручить жену, и если бы рядом с ним вдруг материализовался некий волшебник, с предложением избавить его от боли одним