– Ты только скажи – я тебя дрыном против сердца ударю. Имею такое право.
Я отрицательно мотал головой – язык и горло меня не слушались.
А колесо моё всё плыло и плыло над головами….
Калачакра – колесо судьбы. Сансара – колесо жизни.
Время было неподвластно мне, но и я был неподвластен времени. На своём дощатом корабле я ощущал себя вне жизни, вне судьбы, вне любых уз и пут.
Так длилось, пока, наконец, глас свыше не возвестил:
– Что ты медлишь? Сойди с колеса!
– Как я могу? – громко подумал я.
– Просто захоти. Ты один властен над собой.
– Верно, – ответил я.
И сорвался в холодную и сырую бездну.
Вытащил меня оттуда деловитый басок моего шефа:
– Разве было можно этак увлекаться? Суета всякая ветхозаветная…
– Всего лишь начало Нового Времени, – отвечали ему. – Ты бы его еще на Лестнице Гигантов установил, что в дивном граде Венеция.
– Ну и перележал немного, – успокаивал некто третий. – Слегка протух и завонялся, между прочим. Да ладно, операция и не такое поправляла. Между прочим, заявлено право ещё на две попытки.
– Ами и остальные, не забывайте насчёт моих интересов, – вклинился в беседу светлый голосок, живо напомнивший мне о том, как проститутки торговались с будущими клиентами. – Хельмут моё место перенял, помимо прочего.
– Бет, успеется еще. У тебя чего, критические дни к самому горлу подступили?
И они ушли, оставив нас с Хельмом наедине.
– Вот какое дело, – начал он, покряхтев для разминки. – Восстановился ты, как, уж верно слыхал, только отчасти. Руки-ноги не работают и работать не собираются. Да ещё подгнивают маленько. Гангрена прикинулась, не иначе. Надо было там, в городке этом, меня слушаться. Волки, правда, считают, что так тоже неплохо: сам с колеса снялся, по наитию.
– Так в прошлый раз от меня вообще рожки да ножки оставались, – слабо возразил я.
– Ну, допустим, торопятся они, – ответил Хельмут. – Тоже понять можно. Еще через две процедуры тебя пропустить требуется.
– Прямо сейчас?
– Как знаешь. Я тоже, между прочим, не железный, а тут нужны точность и срочность. Пока дурная регенерация своё не поимела.
– Ампутация без наркоза, – догадался я.
– Угу. Мы тут совещались, что надёжнее: четвертовать или поработать четырьмя лошадками Апокалипсиса. Типа то ли оторвать, то ли отрезать, то ли всё вместе и сразу. Решили – хватит с тебя театра, миракля и прочих площадных издевательств. Ножи у меня заранее наточены, так что больших проблем с этим не ожидается.
– Ладно, чего уж тянуть, – согласился я. – Он сказал «поехали» и махнул рукой, одними словами.
– Тогда погоди еще самую малость, ладно? В самом деле поедем.
Он удалился в архивное помещение и минут через пять выкатил через проём видавшую виды хирургическую каталку.
– Господи, Хельм, это что – тоже