– М-да, – причмокнул он. Оливия слегка оттопырила верхнюю губу, наблюдая за тем, как Гордон болтается на канате червяком, пытаясь подняться вверх, но никак. – Прелесть! – саркастично шикнул полковник. – Ты нашла любовь всей своей жизни, не так ли? – обратился он к капитану.
– Ага, я уже три часа как влюблена в него без памяти!
Я затряслась от беззвучного смеха. Знаю, некрасиво смеяться над убогими, но, блин! Гордон тем временем сильно раскачался на канате, потому что он пытался влезть наверх, руки слабые – не получается, из-за этого канат раскачался. В конце концов, он уже не мог справиться с силой качки. Кое-как поднялся на полметра и прыгнул на стену, повиснув на ней, очень вяло пытаясь перелезть через неё…
– Не, ну, капец! – замотал полковник головой.
– Ты ведь помнишь, что им здесь всем по восемнадцать лет? – заступилась за нас Оливия. – И большинство из них никогда никаким спортом не занимались.
Я не ожидала от неё, если честно. Несмотря на вступительную речь полковника о том, что ему плевать на нашу «гибель», я подозревала о том, что он немного лукавит. Но всё-таки не ожидала, что Оливия заступиться. Зато теперь понимаю, что это просто их работа, они не могут показывать своей жалости, но все мы – люди.
– Я помню, но это – капец! – возмущался Руссо. – Он не просто худшие результаты даёт… он – бог отстоя! За все семь лет моей работы здесь, я ничего отвратительнее не видел. А ты ещё не забыла Коннора?
Оливия сморщилась, передёрнув плечами от весьма неприятных воспоминаний о некоем Конноре. Полковник вскинул рукой в адрес Гордона:
– Этот парень хуже Коннора! А я-то полагал, что хуже Коннора ничего нет… включая неодушевлённые предметы.
– Да, вынуждена с тобой согласиться… – обречённо буркнула капитан.
– Может, утопим его? – воодушевлённо предложил Руссо. – Во время занятий якобы случайно?
Оливия покосилась на босса, немного помолчав. А затем открестилась:
– Если ты готов за него под трибунал пойти, то топи. Я на это дело не подписываюсь.
Руссо усмехнулся,