– Он всё обещал меня с собой взять, но не брал. Хоть бы на какого хилого зайца! – Сэнрик нахмурился. – Меня это задевало, я же ещё мальчишкой мечтал стать охотником. Поэтому я решил пойти против дядькиной воли.
Эмили издала звук, похожий на сочувствующее «оу».
– Я и не знала, – она отвела взгляд, а после улыбнулась краешками губ, – выходит, на ярмарке ты был грубияном, потому что был обижен на весь свет?
Сэнрик смутился.
– Каким ещё грубияном! Ну может немного, как ты сказала… Что-то вроде того.
– Но почему ты так хочешь быть охотником? Из-за дяди?
Сэнрик вновь не стал спешить с ответом. Она подумала, что это было что-то личное, и говорить об этом дальше ему было неприятно. Но тогда зачем же он начал этот разговор? Эмили заинтересовал его рассказ, и даже если она не получит ответа на свой вопрос сейчас, рано или поздно она намеревалась всё узнать.
Конечно, любопытство не очень хорошая черта. Ценится, скорее, любознательность, которая позволяет человеку открывать перед собой целый новый мир интересных явлений, да и та нравится далеко не всем и принята не в каждом обществе. Что уж говорить про любопытность, которая многих даже раздражала из-за того, что люди с этим качеством зачастую либо очень напористые, либо постоянно суют свой нос, куда им не следует. Что ж, надо признать, Эмили как раз была из таких.
– Из-за моего отца, – внезапно сказал Сэнрик.
– Почему из-за него?
– Он известен. Важный человек, так сказать. Охота – его страсть. Я хочу стать охотником, чтобы он взял меня к себе. Чтобы, знаешь, вместе нестись по лесам на лошадях, в погоне за каким-нибудь оленем с большу-ущими рогами, – он даже начал жестикулировать, настолько его увлёк рассказ, – чтобы он…
– Заметил тебя, – тихо договорила за него Эмили, когда возникла небольшая пауза, – О Сэнрик, – её тронула его история.
– Теперь твоя очередь, – громче произнёс он, распрямив спину.
Эмили давно чувствовала, что ей необходимо было кому-нибудь выговориться. Для неё разговор служил своеобразной эмоциональной разрядкой, ритуалом, после которого она всегда чувствует себя лучше. И, по правде говоря, ей хотелось рассказать именно обо всём важном, что произошло с ней в Капитайбуре. Но начать об этом сразу она боялась, возможно оттого, что не знала, как отреагирует Сэнрик, поэтому прежде всего рассказала про кулон, подаренный ей на день рождения, про Лизу, с которой вечно ссорилась, а потом уже Эмили перешла к Маркусу и свадьбе.
– Тогда я вернулась домой, и мама сказала, что нам нужно поговорить о чём-то важном. Не представляешь, как я заволновалась, Сэнрик! Но я попыталась успокоить себя, в конце концов, это могла быть какая-нибудь чепуха, – она попыталась засмеяться, но внутри неё нарастало волнение по мере того, как она приближалась к сути. Ей уже перестало казаться хорошей идеей рассказать