– Я работал в московской газете «Последние известия» почти двадцать лет. Знаменитейшее было издание! Заметнейшее! – Продолжал он, нимало не смутившись. – В шестидесятые годы нас посещала сама Белла Ахмадулина. Ах, какая была женщина! Я был, знаете, видный мужчина, даже не без симпатичности, и она, бедняжка, в меня совсем влюбилась. Но я тогда был женат, и у меня только что родился первый сын, и я не мог, не мог… Понимаете, – я не мог! – вскричал он в пафосном отчаянье. – Тогда я поцеловал ее, а она написала мне стихи:
Дождь в лицо и ключицы,
и над мачтами гром.
Ты со мной приключился,
Словно шторм с кораблем.
– Простите, – возмутилась я, – но ведь эти строки посвящены ее мужу, Евтушенко!
– О нет-нет, вы ошибаетесь! Это историческая неточность.
– Но ведь оно написано в пятьдесят пятом!
Этот аргумент на мгновение смутил гостя, и он забормотал:
– Проклятая стариковская память… Может, не это? Что-то там было… Эх, Белла, Белла, прости меня, идиота… Впрочем, не важно. Самым интересным был эпизод, когда в редакцию пришел Гагарин. Вы знали о том, что первым человеком, побывавшем в открытом космосе был вовсе не он?
– А кто же? – ахнула мама.
– Уж не вы ли? – усмехнулась я.
– Нет, – просиял Павел Анатольевич. – Это был дядя Вася.
Мы в замешательстве смотрели на него.
– Кто-кто? – переспросила я тихо.
– Дядя Вася. Манекен. С его помощью проверяли, насколько правильно работают системы на кораблях. Не запустишь ведь живого человека на непроверенном корабле в космос, особенно если он – Гагарин!
– Справедливо, – согласилась я. Признаться, этот странный человек начинал вызывать во мне неподдельный интерес.
– Обычного манекена, одного из тех, что выставлялись в магазинах готового платья, одевали в скафандр с полным обмундированием, и сажали в кабину. А потом, соответственно, вытаскивали оттуда. За ноги. Звали его дядей Васей. И вот однажды этот момент засекли двое каких-то местных служащих. Что могли подумать люди, видя, как из кабины вытаскивают человека за ноги и волокут по земле? Конечно, что это труп. Ну, они и позвонили к нам в редакцию. Ох, и скандал же был, могу я вам сказать. Мировая космическая гонка! А тут – труп, втихушку вытаскиваемый с корабля! Шутка ли дело? Вот тогда-то и пришел к нам на интервью сам Гагарин. Глаза у него были такие – ясные и холодные, как будто он выпил весь космос, и наполнился им до самого лба.
А мы уже давно выпили весь свой чай, и Павел Анатольевич, извинившись, отлучился в туалет. Вернувшись, он печально сказал:
– А потом меня уволили.
– Почему же? – спросила я.
– Из-за глупой ошибки. Опечатки! Потому что в статье про Анатолия Фирсова, уже тогда живой легенды Советского хоккея, я опечатался в слове «клюшка». В общем, вместо «к» написал «ш»… Корректор недосмотрел… Газета разлетелась по всей Москве