Тут откуда ни возьмись у порога выросла мама.
– Ой, какая ты умница, а я без тебя побоялась пригласить, проходите же, пожалуйста!
И, прежде чем я успела раскрыть рот, мама уже закрывала дверь и радушно улыбалась странному гостю, вошедшему вместе со стулом.
Опираясь на спинку стула, человек грузно стоял посреди прихожей. Из-под шапки тек пот, а вонь неторопливо растекалась по квартире.
– Павел, – протянул он грязную ладонь, – Анатольевич.
– Полина, – спрятала я руки за спину, – Николаевна.
Повисло молчание.
– Кхм-кхм, – сказала я, – одну минуточку.
Притянув маму за рукав, я уединилась с ней в кухне.
– Ты что делаешь?.. – прошипела я с ужасом.
– Ну что такого, малыш, от нас ведь не убудет. Человеку трудно пришлось, он старенький, а старость надо уважать…
Я бы ответила ей что-нибудь про уважение, но тут услышала из прихожей голоса.
Быстро выскочив, я обнаружила, что Павел Анатольевич склонился над маленькой фигуркой моей шестилетней дочери, и о чем-то с ней негромко разговаривает.
– Алиса, – начала я назидательным тоном, – марш в свою…
– А правда, дядя будет с нами кушать? – спросила Алиса с ненормальной радостью в голосе.
Впрочем, похоже было на то, что ненормальной эта радость казалась только мне. Я устало махнула рукой, думая, что мир сошел с ума.
– Ура! – Сказала Алиса и запрыгала на одной ножке. Она любила гостей. А кто такие бомжи, она еще не знала.
– Снимите обувь, – сказала я уже мягче, – руки можно помыть здесь.
Вся ситуация безумно напоминала мне сказку про «Генриха Железное Сердце», в которой капризная принцесса обронила в колодец золотой мячик, и пообещала лягушонку, что, если он вернет ей любимую игрушку, то она возьмет его к себе во дворец, сядет с ним за один стол, будет есть с ним из одной тарелочки и пить из одного бокальчика. Вот только персонаж этот золотого мячика из колодца мне не доставал, обещаний не получал, да и перспектива – ба-бах! – внезапного превращения в прекрасного принца казалась уж больно утопической. Так что я мрачно села за стол и в упор разглядывала вонючую фигуру Павла, мать его, Анатольевича.
Фигура была довольно упитанной, лицо – красным, обветренным и одутловатым. Глубоко посаженные масляные глазки бегали по столу. Я решила неотступно наблюдать за их движением – мало ли, наткнутся на что-то плохо лежащее.
Из задумчивости меня вывел голосок дочери:
– Мама, а чем это пахнет?
Я встала, принесла из туалета освежитель воздуха и разбрызгала его по кухне.
– Ужасно ветрено сегодня, вы согласны? – Спросила мама, обращаясь к гостю.
– О да, я совсем продрог, – произнес Павел Анатольевич. – Простите, как я могу к вам обращаться?
– Любовь Дмитриевна, – ответила мама.
– О, прекрасное имя, очень рад, очень рад! – Павел Анатольевич встал и энергично потряс мамину руку.
Чувство