Да, помню до сих пор, как я летела всегда из обычной школы домой, быстро пообедать и бежать на занятия в музыкалку, потому что время поджимало. А все мои одноклассники гуляли себе по дороге домой, туда-сюда шлялись, некоторые вообще только к вечеру домой приходили. Для меня это вообще дико было, потому что даже когда у меня занятий не было в музыкалке, я домой сразу шла, четко, никуда не сворачивала, потому что я дисциплинированный человек. Лилия Лазаревна очень рекомендовала мне учиться у нее еще два года, не 5 лет, а 7, а потом поступать в Консерваторию, потому что я талантливая и усидчивая, и трудоспособная тоже, могу всегда своего добиться. Только я отказалась, потому что тяжело очень, заниматься серьезно на фортепиано – это огромный труд. А у меня как раз экзамены были в 8 классе первые, переходные, и одновременно я музыкалку еще заканчивала, сдавала 4 экзамена, и было очень сложно. А если еще оставаться на два года, то это как раз в 10 классе окончить музыкалку. А там тоже экзамены в обычной школе, и поступление еще потом в институты. В общем, я не потянула бы.
Вообще, я в кучу кружков ходила в школьном возрасте, некоторые были бесплатные, некоторые платные, как музыкалка. На балет я начинала ходить лет в пять, наверное, в наш Дом Ученых, но мне не понравилось там ноги тянуть, больно очень, и я полгодика походила и бросила, потом на танцы разные ходила и на гимнастику. На танцы я записывалась несколько раз, но толком не ходила, потому что у меня не получалось ничего, я движение не запоминала совершенно, и всегда вразнобой со всеми двигалась, мне делали замечания, и я ушла потом совсем. Вообще, так нтересно, я поняла, что у меня совершенно нет памяти на танцевальные движения, я только вальс простой могу танцевать, и все. Не могла запомнить последовательности даже 5-6 танцевальных движений, простых притопов и прихлопов! Удивительно просто…
Мама говорит, что я стала с ней очень злая. Хаха, как ты ко мне, так и я к тебе. Кроме того, я оказалась в ловушке, в западне. У меня теперь больше скепсиса, чем веры и религиозности, но одновременно я боюсь, что Бог будет мстить моим детям за этот скепсис, ведь это его стиль. Хотя вот какая тут добровольность в вере, о которой говорит Бог, мол, хочешь – верь и поклоняйся мне, не хочешь – не верь и не поклоняйся, но я тебя накажу и отомщу за это. Какая тут добровольность, если Бог карает тех, кто к нему не приходит? Это, извините, уже получается принуждение, если он даже на внуках-правнуках отыгрывается, как уверяет меня мама, когда я ее спрашиваю про дядю Ваню нашего, инвалида. Она говорит, мол, дедушка и бабушка жили не венчанные, вот дядя Ваня за эти их грехи и страдает. Ничего себе, какая же тут «доброта» Бога? Нет, это, извините, шантаж и запугивание чистой воды. Потому что страх – главный рычаг религий. Всех. Начиная от шумерских верований, у шумер тоже была легенда про Адама и Еву, потом эти верования