В том летнем лагере, о котором я говорила, я была два раза. Он был в какой-то военной части, точнее, рядом с военной частью моряков сухопутных (связисты ВМФ), далеко очень от нас. Там были бои в годы Второй Мировой войны, и можно было найти гильзы и патроны. Только я не находила ничего, увы. И мне иногда было дико страшно там ночевать, была паника, как в детстве, просто накатывали панические атаки дикие, особенно если я знала, что вожатые идут на танцы вечером, и мы будем одни, без взрослых. Мне всегда было страшно без взролслых почему-то, и вожатая одна оставалась со мной, не ходила на танцы, и пела мне колыбельные, пока я не засыпала. И мне было так неприятно от этих паник и стыдно за то, что привлекаю к себе внимание! И в Болшево, когда я на каникулы приезжала к тете Тане иногда, тоже нападали панические атаки, если тетя Таня и дядя Леня уезжали в кино вечером. А мы, дети, оставались одни. Тоже ни с того, ни с сего, от осознания, что взрослых нет, нет как бы защиты какой-то, резко наваливалась паника. Страх жуткий, холод до кишок, голова не соображала ничего от страха. Это что-то животное было, именно животный страх непонятно чего. Это страшное, страшное ощущение, оно в состоянии довести до чего угодно! И основной путь победить панику – отвлечь себя чем-то сразу, заняться каким-то делом, отвлечься. А лагерь пионерский был еще построен рядом с кладбищем военным времен войны, и построен просто на костях, это был вообще атас. Так вот я сбежала оттуда во второй раз, когда мама приехала на Родительский день. Я собрала вещи и сказала, что еду домой, а девочкам из отряда наврала, что еду с родителями на юг.
На юг я ездила только один раз, с мамой, тетей Таней, Женей и Пашей, двоюродными моими братом и сестрой, ездили в Крым, в Николаевку, в 1978 году, кажется. Но я ничего почти не помню, мне было 6 лет, и мама потом год отдавала тете Тане долг за эту поездку, за перелет, в основном. Я помню только, что на пляже была страшная грязь, стекла, дохлые медузы и водоросли, бумага и тд, грязь на улицах, грязные какие-то кафешки, где мы иногда обедали после пляжа, и прекрасное море и солнце закатное. Помню еще, что Женя там заболела, а ей дед какой-то, хозяин домика, где мы снимали комнаты, подарил золотую цепочку, которую нашел на пляже. Или это тетя Валя нашла, она со своим первым богатым мужем тоже там жила все лето, он был фотограф и делал фотографии отдыхающих цветные, за дорого. Да, еще я там нашла крестик в траве, но не взяла, нельзя брать крестики, на себя повесишь чужой крест, а еще там были грязные здания туалета и общественных бань, похожие на коровники в нашей деревне, противные такие. На траве видела много ракушек после ливня сильного и шторма, помню деда-пьяницу, у которого снимала комнату тетя Валя и дядя Володя, ее муж первый. Богатый. Помню сомбреро –шляпы соломенные, которые нам всем купили, бусы из раскрашенных ракушек, и каштаны на земле помню, похожие на большие какашки. Вот и