Милена спит уже без памперсов. Днем всегда уже без них, молодец, просится на горшок. Маша тоже быстро приучилась к горшку. Только Мила, конечно, иногда дует в кроватку, просыпается, меня будит. Но это пройдет. А я сама ведь до сих пор помню, как писалась (пардон) в кроватку во сне! Года в три, наверное, еще дула , но редко, конечно! Помню это, потому что мне было таааак стыдно за суету, которая тогда начиналась вокруг меня! Я привлекла к себе излишнее внимание, а это для меня было очень плохо, терпеть не могла этого! Нет, я любила внимание, но если я стишки читала, например, и мне все хлопали. А тут – позорный случай. Мне, помню, обычно начинал сниться сон, что я, например, гуляю по улице, хочу в туалет, сажусь под кустик и делаю дело, а тут вдруг начинаю ощущать теплое вокруг себя, и просыпаюсь от этого, и – опа, я мокрая. Или снится, что я иду в туалет нормально, как положено, на горшок, и все, как положено, свет включен в туалете, и вдруг я тоже чувствую, что теплое и мокрое разливается вокруг меня. И понимаю, что произошло. Атас просто.
К нам часто приезжала в гости мамина сестра тетя Таня Табунова с детьми и мужем, и мы тогда спали валетиком в Женей и Пашей, маленькие же были все, умещались прекрасно. И вот помню. однажды я встала утром, а Павлик сидит на кухне. Было рано, и я удивилась, что это он встал, спросила у него, а он говорит – мол, сижу вот, радио слушаю. Ну, я сразу смекнула, что что-то тут не так, нам было уже лет по 7-8. Оказалось, он описался. А я, когда мы летом жили в деревне на каникулах, всегда, и в раннем детстве, и в школе потом, боялась выходить ночью на улицу в туалет. И мы в дачке всегда ставили ведро для этих целей, в терраске, а если забывали, приходилось идти на улицу одной, в полной темноте, фонарей там нет никаких на улице, и мне казалось, что из-за кустов кто-то обязательно выпрыгнет сейчас. Конечно, ребенок ночью один на улице в деревне – страшно мне было. Зато какое было небо красивое, в городе такого не увидеть! Черное, в звездах все, как в алмазах, и они переливаются красным, синим, белым цветом. И от фермы гул идет, нам насосы какие-то постоянно работали. И небо – бесподобное просто, глубокое, в белую крапинку звезд, и спутники медленно-медленно тащились по нему, было ясно видно эти светлые точки, не самолеты, нет, самолеты быстро взлетали за лесом (аэродром Внуково там, далеко где-то), а спутники – они медленно-медленно ползли по небу черному, как жучки. А один раз я даже такое начудила ночью, что даже не скажу – стыдно. Меня оставили ночевать в старой пристройке в деревне с другой маминой сестрой и ее семьей, и ведра не поставили нигде, и двери две заперли, а я стеснялась будить ночью чужих людей, и…До сих пор стыдно вспоминать.
Когда Табуновы приезжали к нам в гости (собственно, не к нам, а к дяде Ване-инвалиду, это их общий брат,всех теток, но его радостно оставили на нас, и все старались приезжать, его навещать, тоже мне, добрые такие!), мы с Женей спали