Мои дневники: моя жизнь, моя борьба (1990-2020 годы). Галина Юрьевна Корнилова

июля. Мне очень страшно. Я боюсь не дожить до того дня, когда дети пойдут в школу, не дожить до того, как они пойдут в институты, не дожить до их свадеб. У меня полно родинок, я вся в родинках, как и мой папа, и все родинки такие страшные, то с черными вкраплениями, то вообще разноцветные, их миллион, наверное, у меня. Одна вот выросла за последний год. Во вторник пойду к специалисту и покажу их все, пусть хоть сутки меня рассматривает, все родинки. Нужно будет удалять – удалю, только бы жить подольше и самой растить своих детей, а не отдавать их на воспитание чужим. Ольга Мишина понарассказывала таких страстей, встретили ее как-то на прогулке с сыном, гуляли потом вместе, и она рассказала, что за две недели от рака умирают, и тд. А во время беременности у одной девушки все родинки переродились в рак и она умерла в родах. Ужас. Слава Богу, у меня в период беременностей такого не было, но сейчас…я очень боюсь. У меня штук 15 больших опасных родинок, наверное. А уж мелких – сотни и сотни, как у бразильянок в сериалах бразильских. Это – ужасная наследственность. Мой папа Юра весь в родинках, у мамы много больших родинок тоже. Дай Бог, чтобы мои не были опасны, иначе я сойду с ума. Я в такой же сейчас ситуации и страхе, как была перед операцией в 2000 году, когда мне удаляли кисту по женской части огромную срочно, полостная операция. Я тоже страшно тогда боялась больше не увидеть Машу. А сейчас тоже боюсь оставить своих детей без матери. Если у них будет мачеха, это нарушит их психику и их отношения с папой. Я должна жить ради детей!

      13 июля. Все о том же. Если сейчас меня, не дай Бог, не станет, то мои девочки меня не будут помнить. Это я знаю точно, ведь память мобилизуется лет с 11-13, а то, что до этого-все расплывается, лица, события, ничего нет. Лишь на подсознательном уровне все детское остается, детские воспоминания до 11 лет. Так у меня, по крайней мере. И то, что я всегда занималась с ними, пела им песни, рассказывала сказки каждый вечер, тискала, сюсюкала, ругалась иногда, гуляла, шила и вязала им одежду – все это уйдет в подсознание, в недра мозга, и будет приходить только во снах, как видения, или при возникновении ассоциативных ситуаций, ассоциативной реальности, если вдруг возникнет похожий на что-то из детства запах, образ, вид, музыка, тогда какие-то воспоминания могут всплыть на поверхность. Да и то не гарантировано, и дети, кроме того, могут принять эти воспоминания за выдуманную реальность, из сна, из фильма мультика и тд. В общем, нет гарантии, что дети будут меня помнить. Да, так оно и есть на самом деле. Это реальность, хоть и немного грустно. Я, например, совсем не помню маму в своем детстве, только то, как мы ждали ее на поселке с работы, бабушка меня забирала, или тетки, и мы ждали маму, и она приносила мне землянику на веточках. И все. Помню, как ругались, когда делали уроки, но это уже был класс 4 или 5, уже школа. А детских воспоминаний про маму нет. Это потому, что она меня сбагрила в ясли в 8 месяцев, и я все свое детство провела в казенных домах – яслях и садиках, а с мамой не была. Даже выходные не помню. Только лето в деревне. И мне так хочется поэтому, чтобы мои девочки запомнили