–Бывает, – улыбнулся Манель; он был абсолютно спокоен, хотя сочувствующее выражение с его лица никуда не ушло. – Лизель всегда очень скромен, молчалив. Если его что-то тревожит, он не скажет. Но видимо то, что с вами произошло, очень сильно на него повлияло. Кажется, мальчик напуган.
Произнося эти слова, Манель вдруг виновато взглянул на девушку.
–Он на самом деле очень храбрый. Но…Чесса и остальных так жестоко убили, а ведь они были друзьями. Я думаю…
–Не забывай, я тоже там была, – перебила девушка, не глядя на Манеля. – Я понимаю…
Лизель, проснувшись вечером, так ничего и не отвечал; сказал только, что голова болит не так сильно. Лилия принесла ему ромашки с мёдом и сидела на полу. Алальме занял любимое место в проёме окна, а Манель разговаривал с Лизелем, стоя у изголовья кровати, на которой тот сидел, скрестив ноги.
Позже к ним присоединились Индил и Марли. Юный эльф сразу потащил Лизеля на улицу, правда, к удивлению девушки, стоило тому едва заметно покачать головой, как Марли сразу прекратил попытки и просто примостился рядышком.
Эльфы были ровесниками – в рамках эльфийского летоисчисления, конечно же (Марли младше Лизеля на сорок с лишним лет). И оба оказывались самыми младшими среди всех остальных эльфов. Условно ещё Лилия была одного с ними возраста…будучи, правда, человеком.
Так что Лизеля с Марли связывала своя, особенная дружба одногодок, однокашников даже в каком-то смысле. Некоторые вещи им ещё давались одинаково хуже, чем всем старшим, некоторые беды и трудности тоже были одни на двоих.
Вероятно, поэтому, когда Индил предложил Лизелю отдохнуть ещё немного, и все они собрались уйти, остался с ним только Марли. Лизель сам его попросил – девушка случайно заметила это.
В конце концов, спустя пару дней, которые Лизель не выходил из дома, он всё же оправился. Ему было страшно тоскливо и тошно, он очень скучал по Чессу; и хотя никто из них, даже Марли, не могли заменить его, это и не нужно было. Его искренне любили, и понемногу охватившее его отчаяние отступило, хотя поначалу Лилия часто видела слёзы в измученных глазах. На первом после мельницы собрании он никак не находил себе места, почти спрятавшись ото всех… Лизель привык к присутствию Чесса, и терялся без него. Совершенно неожиданно для остальных, именно Эльдалин, пришедший несколько позднее всех, в привычной для себя, грубоватой манере буквально за руку привёл Лизеля и усадил рядом с собой на лавку.
–Чесс переживал бы за тебя сейчас, друг мой. Я тоже. Не вздумай отсиживаться в одиночестве.
Вскоре после этого Эльдалин, правда, сам куда-то ушёл без объяснений, а юные эльфы и девушка проводили его озадаченными взглядами; однако этот жест оказался таким тёплым и трогательным, что даже Лизель вмиг встряхнулся от тоскливого тумана, обволакивающего его душу. Он был благодарен и чувствовал,