Дастин толчком распахнул дверь и, держа наготове меч, даже будто забыв о хромоте, несколькими огромными прыжками достиг троицы. Hо те словно не замечали дерзнувшего напасть на них. Менестрель остановился в нерешительности. Ярость сменилась недоумением, и снова пришел страх. Они незаметно убили стражника, и теперь одно мимолетное движение – Смерть! Дастин опустил меч, уже смирившись с неминуемой участью, как послышался тихий скрипучий голос:
– Ты пришел. Мы ждали. – Hевозможно было понять, кто из троих говорит. Казалось, звук шел отовсюду. – Пусть свершится то, что должно было. Прощай, Певец. Мы еще свидимся, но уже по другую сторону… – Тут произнесли неизвестное слово, от которого у Дастина побежали почему-то мурашки по спине.
И троица медленно двинулась мимо менестреля, который продолжал стоять как скованный, опустив свой нелепый меч.
Зловещие незнакомцы покинули покои принцессы, а Дастин продолжал стоять возле кровати, уставившись на чудесную россыпь золотых волн, – даже в смертельной агонии Мельсана была прекрасна.
Спустя некоторое время сзади послышались шум и крики, дверь отворилась, и полный ярости голос произнес за спиной:
– Схватить его! У него меч! Это он убил принцессу!
Дастин не успел оглянуться, как ему заломили руки за спину и грубо толкнули в спину. Менестрель со стоном опустился на колени – острая боль пронзила правую, хромую ногу. Мгновение спустя его руки были туго стянуты за спиной прочным ремнем. Затем юношу поставили на ноги, и тот увидел своих пленителей: в покоях принцессы стояло не менее двух десятков вооруженных солдат из дворцовой стражи. А прямо перед менестрелем с обнаженным мечом в руках стоял Ильмер. Hенависть исказила его лицо, в глазах герцога Дастин увидел ярость и еле сдерживаемое желание убить молодого певца.
– Я бы тебя задушил голыми руками сейчас, – сквозь плотно сжатые зубы процедил Ильмер, – но благодари судьбу и своего Короля. Тебя уведут в темницу и будут судить. Что же ты наделал, бард? За что? – Взгляд герцога вдруг стал печальным, и будто смертельная усталость навалилась на него.
Дастин хотел было ответить и уже раскрыл рот, как его взор наткнулся на лежащий подле него меч. Это был совсем не тот, с которым он ворвался в покои Мельсаны! Свет многочисленных факелов и свечей играл на остро отточенном лезвии, алый свет, ибо лезвие до рукояти было в крови. Менестрель резко обернулся и увидел, что в груди нетронутого еще никем тела принцессы ничего не торчит, а лишь зияет ужасная багряная рана.
«Ложь! Безумие!» – хотелось кричать Дастину, но он опять был не в состоянии управлять собой. Из странного оцепенения его вывел негромкий приказ хорнкарского правителя:
– Увести его! Я сам доложу обо всем Его величеству…
Глава 2
По горной тропе, ведущей из самого сердца Белых