билет до самого Самарканда, через Москву, через Ташкент с пересадками. Ничего, подумал я, два года назад тоже с пересадками ехал домой с Ленинграда почти один, с попутчиком, мальчиком из Тамбова. Все прошло нормально. И сейчас будет нормально. Мы с отцом вышли из здания вокзала и начали прохаживаться по перрону в ожидании поезда на Москву. Отец закурил беломорину. Вдруг, смотрю, отец чего-то напрягся. А это милицейский наряд железнодорожной милиции направлялся в нашу сторону. Подошедший старший сержант махнул рукой около своей головы, типа честь отдал, и суровым голосом потребовал у меня показать мои документы. А я-то думал, что отца за курение на перроне штрафовать будут, а тут на меня наезжают. Не стал я выделываться, знал, что себе дороже выйдет. Открыл маленький чемоданчик, с которым мой отец постоянно в командировки ездил, а теперь стал моим, достал паспорт и направление военкомата, дал почитать старшему сержанту. По завершению чтения моих документов, старший сержант извинился за беспокойство, сам четко отдал мне честь и рядового заставил отдать нам честь. Я спросил отца, а чего он документы проверял у меня, а у него и не попросил. Отец сказал, что узнает. Сходил, узнал. Оказывается из исправительной колонии для несовершеннолетних города Тамбова убежали несколько заключенных, теперь их ищут. А так как я подстрижен налысо, у милиции появились подозрения насчет лысого молодого парня и они решили проверить документы у меня. Мы с отцом облегченно посмеялись над нашими страхами. Подошел мой поезд с Камышина, отец крепко пожал мне руку и наказал вести себя образцово, в дороге быть поближе к семейным парам, лучше, если они с детьми. Я пообещал вести себя хорошо и прошел в вагон, на свое место. Днем за окном вагона наблюдались проплывающие частные дома деревень и поселков средней полосы России, где видны были раздолбанные грузовыми машинами непролазные колеи грунтовых дорог, в некоторых местах колеи утыкались в огромные лужи, напоминающие собой маленькие озера грязной воды. Потом сквозь редкие посадки лесополос проглядывали застывшие неоглядным ковром поля золотистой пшеницы, темно-желтой ржи. Глаза отдыхали, когда проезжали поля с зеленой ботвой сахарной свеклы. В сумерках вечера или уже ночью поезд прибывал в очередной город по пути следования. В утренние часы проехали огромный мост через реку Волга в районе города Саратова. Теперь вдоль железной дороги деревьев в больших количествах не было видно. В основном, отдельно стоящие ветлы и кустарник. Начались Оренбургские степи. До сих пор помню теплый, как у бабушки в деревне на печке, безветренный глубокий вечер с яркими вокзальными фонарями, подчеркивающими черноту ночи и летающих, как бабочки, летучих мышей на вокзале города Чарджоу. С соседями по купе прикупил дорожной еды, вареную картошку, соленые огурцы, вкрутую сваренные куриные яйца, пучок зеленого лука и две бутылки ситро. На ужине, в двигающемся поезде, соседи
