Компания шумно выпила. Ворчливый слуга удалился, бубня что-то себе под нос.
Чтобы как-то сгладить неприятное впечатление от высказывания слуги, разомлевший от выпитого хозяин решил сменить тему разговора:
– А всё-таки, господа, я вам скажу: настоечка, да перегнанная пару раз – напиток богов. А знаете ли вы, милостивые государи, историю сего напитка, водкой называемого? Нет… Вот расскажу, знать надобно бы вам. Нальём, господа.
Взяв в руки рюмку, он начал говорить:
– Водка, которую считают русским алкогольным напитком, – изобретение не нашенское – аравийское. В Европу сей напиток попал с острова Майорка ещё в тринадцатом веке, а уж к нам, в Россию-матушку, – только через двести лет. И тогда водку считали лекарством, «жизненной водой», и предписывали знахари принимать её каплями. Ею заживляли раны, лечили простуду и головные боли, применяли как наркоз.
Бутурлин широким жестом указал на Дениса, который, склонив голову, дремал с блаженной улыбкой на лице.
– Чем не пример, господа, лечебности напитка? Душа человека отдыхает, от ненужного отгораживается, сил набирается. Ну так вот, продолжим.
Секретом изготовления напитка когда-то владели генуэзцы. После того как они заняли земли Таврии на юге России, тайна перестала быть тайной. Народ поначалу носом крутил: горькая, мол, противная. Однако ж потом напиток понравился, и умельцы не просто начали «курить хлебное вино», как раньше оно называлось, но и сделали его таким крепким, что дух захватывало и искры из глаз летели. А уж апосля третьей перегонки крепость водки составляла семьдесят градусов, а после четвертой – все восемьдесят. Я сие пробовал, знаю.
Затем народец стал настаивать продукт сей на пряностях, кореньях и травах. От крепости разводили водой, отсюда и название – «водка», ласкательное от слова «вода». А как государыня Екатерина сделала производство сего напитка привилегией дворян да еще освободила их от налогов, то тут уж каждый почёл за благо иметь свою марку водки. Я, грешный, тоже занялся сим прибыльным делом. К питию хмельному, правда, церковь всяческие запреты православному человеку чинит, заботится о его благочестии и нравственности, да оно вона как получилось!..
Свободной рукой Бутурлин указал на штофы с настойками, стол с закусками и прикорнувшего Фонвизина. Перекрестился, выпил и, блаженно закрыв глаза, продолжил:
– Теперича и отцы святые не брезгают откушать сей напиток лечебный, пьют не ради пьянства окаянного, а токмо здоровия для. И вот что ещё хочу сказать…
Видя, что фельдмаршал сел на своего конька и это обещало затянуться надолго, Булгаков решился сменить тему и вернуться к предыдущему разговору.
– Бог с ней, с водкой, ваше сиятельство, – начал он. – Продолжим наш разговор.
Александр Борисович пожал плечами, мол, как