И чтобы совсем не огорчать соседа, успокоил: – Своя земля – это хорошо!
Лейб Гершель кивнул, слегка приподнялся, и рукой показал куда-то вдаль. – Красота!.. Природа она ить её и творит. Чтобы в природе не делалось – всё на земле красиво. Вона её землицы сколько, пахай – не хочу. Супруга моя, Руфа, быстро разберётся где поселиться.
Затем, глядя на сына, блаженно пускавшего пузыри из носа, он убрал от его лица несколько соломинок, и с грустью произнёс: – Спи Сёмочка, спи. Таки в жисть новую едем, набирайся сил. Оправдай поверье еврейское: «Сыновья – наследие Бога»! И довольный собой, Лейб опять завалился на свой узел.
– И в правду, чё ж не ехать, коль землю нам бесплатно раздают? Кады такое было? Буду на своей землице пахать и ораву свою кормить. Хватит иголкой руки тыкать.
– Ой, насмешил, Лейб! Пахарь мне нашёлся! Что-то я не видел вашего брата с сохой на поле. Коль и будет вам дадена земля, вы же наймёте нас – мужиков русских и хохлов на ней работать. Шо руки у вас растут откудова им надо расти и башка варит почище нашего – то верно, не спорю. Ремёслами всякими владеете. Для вас что главное? – лихва! Вы, ой как деньги любите! А земля?!.. Где земля, а где вы – евреи. Вам же главное – продать, купить, и снова продать. А земля-матушка, она терпения требует, пота и мазолей. Тута Лейб, парою слов не отвертишься и златом шибко не разживёшься.
– А кто ж денег не любит? Ты, Архип, хучь и грамотный, поди, не зря в Одессе учился, покуда родитель твой жив был, сам-то куды навострился, не на рынок ли в Джанкой? Дёгтем и солью загрузишься, живностью малой, ещё чем… И продашь потом в Симферополе – чем не гешефт? – ленивым голосом уколол Архипа Лейб.
– Ты и зимой могёшь иглой тыкать и папироски набивать, а мне как?.. Я урожай-то собрал свой, продналог сдал, поди. Вот, теперича и время имею… – огрызнулся Архип.
Вскоре разговор опять на время затих. Монотонное тарахтение телеги и духота клонили мужиков ко сну. Но тут, колесо телеги наехало на невесть откуда взявшийся на дорогн камень. Телегу накренило, и задремавший было Архип, едва не вывалился из телеги. Он чертыхнулся и вожжами огрел своих кобыл. – Тпру! Куды прёте, окаянные? Ослепли, чи шо?!..
Правая лошадь, лениво повернула голову, и остановилась. Остановилась и левая. Телега встала.
– Шо, обиделись, – миролюбиво пробурчал Архип. – Ладно, не буду больше – двигайте, чё уж там.
Телега дёрнулась, и затарахтела дальше.
– А пахать-то, Лейб, чем будешь? Ты ж безлошадный! – не поворачиваясь в сторону товарища, как можно ехиднее произнёс Архип. – Али иголкой своей тыкать землю будешь?
И сам засмеялся, представив Лейба с иголкой на поле.
– Тёмный ты, Архип, хучь и грамотный. Газет не читаешь. А слышал про американские трахтора, а?.. Трахтор у меня будет. Им и пахать буду.
От такого бесстыжего