Старая дева. Лена Романова

воображая себе, как мы будем все вместе ночевать в полуторке. Интересно, нет ли возможности пристроиться к кому-нибудь на ночь? У меня были ключи от библиотеки, где я работала, летом, кроме меня, там почти никого не было, и я на всякий случай заглянула туда осмотреть помещение под новым ракурсом. Из спальных мест обнаружила только маленький диванчик в читальном зале. Посидела на нем полчаса, поплакала от жалости к себе, но не осталась. Ночами в библиотеке неуютно, а я такая трусиха. Даже по утрам, открывая помещение, сначала включала повсюду свет и обходила залы, вздрагивая от каждого шороха. А тут провести всю ночь в лабиринте книжных шкафов… Библиотеку пришлось покинуть.

      Мне было грустно. Во всем этом огромном городе у меня не было своего угла. Пять лет Омск был мне родным городом, пять лет у меня был дом. А сейчас я брожу как привидение по улицам, и мне некуда пристроиться на ночлег. Впрочем, не в ночлеге дело. Никто бы не выгнал меня в ночь из Юлькиной квартиры. Дело было в неприкаянности и бездомности души. Это моя душа бродила по большому городу, и спального места под крышей ей было недостаточно. Ей хотелось отыскать гавань, где можно укрыться, вернуть свою надежную прочную раковину, откуда ее так бесцеремонно вытряхнули обстоятельства.

      К восьми вечера я добрела до дома Максима и чуть ли не час топталась перед домофоном, не решаясь позвонить: а вдруг он приехал уставший и хочет отдохнуть, а тут я приперлась вешать на него свои проблемы. Но его мама сказала, что он еще не возвращался. Предложила подняться. Я отказалась. Я была не в том состоянии, чтобы производить впечатление на его родителей. Пошла на остановку и села на скамейку. Когда бы он ни приехал, здесь я его смогу встретить первая.

      Я ждала до половины одиннадцатого, мимо меня проехало более сорока троллейбусов. Максим не появился. Я побрела на телеграф поговорить с мамой, но не выдержала и расплакалась, рассказывая, как брожу неприкаянная по улицам и мне некуда податься.

      – Приезжай домой первым же утренним поездом, – велела мама, – нечего валять дурака в городе.

      Я, конечно, не поехала. У мамы тепло и сытно, но я должна быть там, где мой мужчина. По крайней мере, оставшиеся дни.

      Я еще раз дошла до Максима, убедилась, что его нет, и вернулась на остановку. Может быть, екатеринбургские друзья полгода ждали его, чтобы он помог им с ремонтом и теперь так просто не отпустят. Беспомощная приятельница Максима, которая сорвала его из города в такой неблагополучный для меня момент, казалась едва ли не главной причиной моего несчастья. Я не знала, сложно ли оформлять визы в Великобританию, но вряд ли в ее случае это было делом жизни и смерти. Обыкновенная занудная конференция занудных преподавателей – таких же унылых теток, как она сама. Я ненавидела ее со всей самозабвенностью, как маленький ребенок ненавидит тетю, которая пришла в гости и забирает мамино внимание. Ребенку все равно, серьезен ли разговор взрослых и обоснованны ли