Ну же, соберись! Тебя уже Сашка успела отметить на фоточках. Выглядишь ты на них, конечно, не так опрятно и здорово, как на предыдущих, но хочется верить, что эта несвежесть придает своеобразный шарм.
Кажется, иногда я завидую людям прямолинейным и резким. Все экзистенциальные проблемы они решают с помощью поиска врага. Так называемый враг, как правило, что-то отнимает или недодает. Таким образом, правительственные структуры, нелегальные мигранты, различные слои общества могут наделить стержневым чувством уверенности в том, что ты в общем-то офигенный чувак, просто тебя кто-то где-то развел. Встретился раз в недельку после работы с единомышленниками, перемыл косточки воображаемым узурпаторам, и наступило созвучие понимания жизни с охмелением от пивка.
Люди, которые все знают, опасны. Они всегда требовательны. Они всегда все упрощают и ограничивают. Обычно начинают с себя, а потом сразу же переходят к ближним. Не понравилось что-то? Хрясь! Откроил тесаком лишнее. Причины разделять на своих и чужих найдутся. Если в нашей стране вдруг начнется заваруха, эти будут первыми, кто приставит меня к стенке. Совсем неважно, из какого они будут лагеря: левого, правого – по барабану! Повод найдется: я всегда лишний, разговариваю громко, жестикулирую, не приношу видимой пользы.
С более или менее сознательной юности больше доверия мне внушают так называемые странники – те, кто допускает незнание. Уверенностью они не блещут, видок их многим кажется жалким, а судьба проводит их через такие испытания, после которых даже как-то неловко спрашивать, почему они не такие, как все. Когда твердость других ослабевает, авторитеты колеблются, эти чудики находят свой путь. Настоящий искатель должен признать, что есть поле, которое подлежит исследованию. А иначе как? Мой доктор понимал это. Должно быть, поэтому вместо тренингов по самоулучшению он рекомендовал учиться чувствовать людей, пророчески предлагая начать с родственников и друзей.
Некоторые мечты нужны только для того, чтобы они разбились вдребезги о скалы действительности, а не дрейфовали на волнах жизненного спокойствия. Я не мог перестать думать о Саше. Возникшая в ночи сказка продолжалась. Я уже успел помечтать о совместных путешествиях. Захотелось отвести ее в пару мест, где мне когда-то было особенно хорошо. Я бы сводил ее на концерты, на которых она вряд ли сама окажется, и есть у меня уверенность, что их архаичность ее очарует.
Сама по себе мечта – штука вкусная и полезная, как мед, но на вкусное слетаются мухи, недавно ползавшие в навозе. Детские мечты непрагматичны. Внутри каждой есть какая-то неуловимая реальность. А вот взрослый почитает себя достигшим особенного статуса, чтобы манипулировать событиями и людьми. Мечта, которая призвана куда-то