– Ты тага!
– Чего-о? – повернулась к нему девушка.
– Ты, – повторил Айвен, – тага?
На лице девушки мелькнуло выражение гнева и досады. Она уставилась на Айвена, будто не веря своим ушам и ожидая, что Айвен вот-вот извинится.
– Ну, правильно я догадался? – повторил Айвен, но уже с меньшей уверенностью. – Так?
Девушка вспыхнула. Краска залила ее лицо, и на тонкой переносице вдруг проступили веснушки. Айвен понял, что ему уже ничего не светит.
– Останови, – сказала она тихо, но при этом каждый звук в этом слове был четким и хрустел, как битое стекло. Айвену показалось даже, что в кабине на секунду стало как-то прохладнее.
– Останови. Я выйду.
Тон не предполагал никаких возражений. Айвен помимо своей воли повернул руль вправо. Тяжелая машина выкатилась на обочину и, пройдя по инерции сотню метров, остановилась, сильно качнувшись вперед. Девушка, не говоря ни слова, подхватила рюкзачок и выпрыгнула из кабины. Хлопнула металлическая дверь. Айвен сидел и смотрел, как девушка идет по обочине, быстро перебирая своими стройными загорелыми ногами в белых туфлях. Маленький рюкзак закинут за спину, юбка красиво облегает бедро. Из-под белых подошв в воздух поднимаются облачка пыли.
– Святые угодники, – пробормотал Айвен. Дизель и Маркус нахмурились и глядели теперь на Айвена с явным осуждением. «Зря я так, – подумал Айвен. – Ох, зря! Теперь один дальше поеду, как последний дурачок. Недотепа. И ведь даже имени ее не спросил».
III. Эра Стабильности
Каждый из нас должен задаться вопросом: сделал ли я все от меня зависящее, чтобы обеспечить стабильный мир и процветание в моем городе, в моей стране?
Нельсон Мандела
Весь остальной путь до Москвы Айвен проделал, упражняясь в самобичевании и самоедстве.
«Это ж надо, а! Заподозрить в принадлежности к касте омерзительных тагов3 – преступников, воров и убийц – и кого? Беззащитную тоненькую девчушку, которая путешествует в одиночестве и, конечно, очень нуждается в участии и помощи. Что ж нашло на меня? Ох, святые Дизель с Маркусом, как же так-то? Ой, стыдно-то как».
Айвен в отчаянии поглядел в зеркало – никаких девушек, конечно, позади уже не было, а были только сероватое небо (Айвен знал, что старое зеркало безбожно искажает цвета) и прямая дорога, по которой ползли – а на самом деле, мчались с бешеной скоростью (Айвен тоже немилосердно гнал свой грузовик) немногочисленные фуры. До Москвы оставалось что-то около часа.
«Ничего не поделаешь, – подумал Айвен. – Стыдно, но что случилось, то случилось».
Он тяжело вздохнул. «Вот так вот оно бывает, дружище, – сказал он себе. – Вылезает откуда-то из глубины всякая дрянь. И когда оно успело накопиться-то, скажи? Тошнотворный липкий ил, которому и названия