– Не уверен, что я хочу что-то делать, малыш, – наконец ответил я, перебирая камень пальцами. – Последний раз, когда я что-то сделал, мы чуть не погибли.
Наташка молчала, лишь смотрела на меня из-под спадающих на лицо волос.
– Они чуть не погибли. Ты чуть не погибла. Я был самоуверен, считал, что все смогу сделать сам, что я слишком умный. Это было плохое решение, и это были плохие времена.
– Такие уж плохие? И ничего хорошего не произошло?
Я взглянул на Наташку. Она лежала на кровати и чертила пальчиком окружность на подушке. Взгляд был заискивающим. Я улыбнулся.
– Не все. Еще мы встретили тебя. Если бы не все эта ужасная история, мы бы никогда не познакомились.
– Угу, – Наташка усилено закивала. – Тем самым вы спасли мне жизнь. А потом присматривали за мной, за моей мамой, за моей бабушкой. Это дорогого стоит.
– Подвергая всех опасности. Непрерывной. Ежечасной.
– Спасли одинокого старичка от смерти, – парировала Наташка.
– Отправив брата в самое его логово?
Я отмахнулся от нее рукой как от назойливого комара, показывая тем самым, что разговор можно не продолжать.
– А как же те, кто мог бы умереть, если бы мы ничего не сделали? – воскликнула Наташка, поднимаясь на кровати.
– А как же те, кто умер? – спросил я, впиваясь в нее озлобленным, потерянным взглядом.
Повисла неловкая пауза. Наташка стояла на коленях на моей кровати, в моей рубашке с силой прижимая руки к груди. Я видел, как она страдает, как страдает вместе со мной. И я хотел ей верить. Хотел верить, но она не понимает. Не может чувствовать того же, что и я. И я был зол.
– Прости меня, я не хотела, – хныкнула Наташка.
– Я знаю, – рявкнул я в ответ, отбрасывая камень в сторону.
Он прокатился по гладкой поверхности стола и вместо того чтобы упасть на пол, угодил на нижнюю полочку с книгами.
Я сидел сжигаемый злобой и ненавидел себя за этой. Ненавидел за свои слова, за свои поступки. Девушка ни в чем была не виновата, она хотела лишь помочь, и из-за этого я ненавидел себя еще больше.
Острый пальчик ткнулся в мое плечо. Я поднял голову. Наташка стояла передо мной как нашкодившая девчонка, отведя руки за спину, и смотрела полными слез глазами. Ярость, бушевавшая во мне до этого, исчезла, словно ее и не было. Пожар так быстро потух, точно был лишь иллюзией, миражом, вызванным воспаленным от горя сознанием. Я не мог на нее сердиться. Но больше того я не мог видеть как она плачет.
– Давай мириться, – прошептала Наташка, снова тыкая меня пальчиком в плечо.
– Прости, малыш, – я раскрыл объятия. – Ты ни в чем не виновата, не знаю, что на меня нашло.
Наташка прижалась ко мне и обхватила руками за шею. Ее щека прикоснулась к моей, и я почувствовал, как скатилась вниз слезинка, оставляя мокрую дорожку.
– Я знаю, – прошептала она. – И мне так