Я обернулся. Голос принадлежал парню лет двадцати пяти, смуглому, худощавому, похожему на итальянца.
– А ты считаешь, вот такой в одиночку выживет? Голый, без оружия?
– Ну, мы тоже не армия спасения, – возразил Итальянец.
– Он странный. С ним что-то случилось, – сказал старший, Патрик.
– Да психический он, вот и всё, – скривил губы Альбинос.
– С нами пойдёт. Кэй, дай ему одеяло.
И я побрёл с этими не очень-то доброжелательными парнями к неведомой Ли́се, которая решит мою судьбу. А пока я радовался возможности завернуться в одеяло. Нагота среди одетых как-то унизительна, что ли. Одеяло было тонкое и лёгкое, но грело на удивление хорошо. От него и от ходьбы я скоро согрелся. Конечно, меня занимали мысли о том, куда меня ведут и что будет. Но эти мысли проходили так, краем. Главное же, что томило меня и мучило: кто я? что со мной случилось? почему ничего не помню? где и почему в таком виде?
Я пытался зацепиться хоть за какие-нибудь крохи воспоминаний… Нет, ни-че-го. Будто заслонкой отрублено всё, что было до того, как я очнулся от толчка ногой, на земле, голый. Да ещё в позу эмбриона свернутый. Ни дать, ни взять – новорождённый, табула раса. Но я же помню что-то! Ту же «Tabula Rasa» – «белая доска»! Выходит, забыл только прошлое своё? Почему? Интересно, почему меня «надо показать» некой Ли́се? Она имеет дело с такими «странными»? Может, она врач?
Много чего пришло мне в голову за время пути. Вот ещё одна странность – сколько времени мы шли? Я даже приблизительно не мог определить. Час? Или полчаса? Или три? Даже предположить не могу. Это было так же, как человек, ослепнув на один глаз, утрачивает функцию глазомера – он не способен определить, успеет перебежать дорогу перед автомобилем, или нет и по той же причине ставит стакан мимо стола. Или глухой на одно ухо не может определить откуда идёт звук. Вот так и у меня потерялось чувство времени. По солнцу тоже не получалось. Под низкой плотной пеленой тянулись бесконечные серые сумерки.
Как мы шли, где меня вели я не присматривался и не запоминал. Кажется, парни избегали открытых пространств. Вышли мы к дороге. Хорошая такая дорога, бетонная, с насыпью. И часть нашего пути совпала с ней. Так мы не по дороге пошли, а сбоку неё, вроде как прикрываясь насыпью.
Их было шестеро. Все молодые, спортивные. Чем-то неуловимо друг на друга похожие. Не внешне, а… может быть, смотрели одинаково. Цепкий взгляд, будто с прицелом. На меня, на местность вокруг, или что-то привлекло внимание – мгновенный, выхватывающий суть взгляд. Все они были молчаливы. Ни одного лишнего слова за всю дорогу. Все при оружии. У каждого нож на поясе, а Патрик, Альбинос и ещё один, кажется, самый молодой среди них, несли за плечами арбалеты. У остальных на поясе имелось ещё что-то вроде кобуры.
Конец пути обозначился невысоким холмом. Это я позже про конец пути узнал. А пока мне приказали стоять на месте, тогда как остальные пошли дальше и скрылись за холмом. Со мной остался Альбинос. Безо всякого волнения я ждал, что будет.