Париж был потрясен, Рим негодовал, в Римской курии давно не случалось такого бурления чувств. Умней всех поступил король Франциск – не тратя времени на переживания, он тут же конфисковал деньги Битона, хранившиеся в парижских банках. Граф Ротс, понимая, что за художества сынка спросят с него, спешно бежал на континент под крыло к Кристиану Датскому.
– Туда ему и дорога, – равнодушно отвечал граф, имея в виду не столько Ротса, сколько именно Битона. – Но у горцев все-таки – ни вкуса, ни воспитания. Глумиться над телом противника недостойно нашего века. Хотя лично я по Дэвиду Битону плакать не стану.
– Так-то оно так. Да ведь вас называют в числе тех, кто подготовил это мерзкое преступление.
– Добрая слава под камушком не лежит, – хмыкнул граф. – Желал бы знать я, до какой поры все преступления, совершенные в Шотландии, будут приписываться непременно мне?
– Битона нет, стало быть, нет и угрозы… вы, Патрик, теперь вернетесь к себе?
– Вернусь… не сразу. Сперва должны снять обвинения церковного суда – хотя бы, а с гражданским я разберусь.
На замену Битону временно поставили Джона Гамильтона, приора Пейсли, епископа Данкельда – час от часу не легче. Церковный суд не отзовет дела, пока епископ не будет утвержден официально, как верховный примас Шотландии, а ответа из Рима, бывало, ждали годами. Да хоть бы и утвердили… Данкельд давно уже держал руку регента, а к Босуэллу не испытывал ни малейшего расположения. Зато пост канцлера королевства по смерти Битона получил Бойцовый Петух Севера – Джордж Гордон Хантли.
– Что же вы намерены делать, Босуэлл?
– Подождать и посмотреть, милорд Дакр.
Он не хотел признаться даже себе самому, что впереди у него, возможно, годы ожидания. Опять годы ожидания и безвестности, но хуже того – бездеятельности. В Неворс наладился почтовый канал с родины, и Брихин подтвердил его опасения: Хантли по-прежнему на него в обиде, а Гамильтон Данкельд прямо высказывался в том духе, что дела, начатые покойным Битоном, следовало бы решить, не нарушая волю кардинала. Королева-мать молчала. Она всегда молчала, когда дело касалось Босуэлла, и не передать, как это бесило Патрика Хепберна. Возможно, именно потому он и написал те статьи. Во-первых, ему была нужна почва, куда пристать, ежели Англия на сей раз придется не по вкусу. Во-вторых, ему, как никогда, были нужны деньги. И, наконец, он все еще лорд-адмирал Шотландии и хозяин половины Приграничья, а с этим трудно не посчитаться.
Статьи, которыми Патрик, граф Босуэлл, великий адмирал Шотландии, обещает свою помощь словом и делом/ иными словами, сотню людей на сотню людей,