– Я знаю тебя, – сказала она. – Ты – Белокурый.
Плохо дело. Она употребила прозвище, значит, в самом деле поняла, кто он. Вот же злая судьба – быть обезглавленным из-за какой-то вилланки. Нужно сделать только один бросок, на это у него еще хватит сил, и задушить, но если он промахнется, все пропало – раненый, ослабевший, он может с ней не справиться, и тогда она заорет. Но фермерша не двигалась и не звала на помощь мужчин.
– Лежи тихо, я помогу тебе, – внезапно сказала она. – Я перевяжу тебя и дам еды, но в сумерках ты уйдешь. До ночи не выходи, ребята Максвелла стоят на соседнем холме, тебя всюду ищут.
И ушла. Босуэлл чутко прислушивался, не раздадутся ли снаружи крики и лязг оружия. Но все было спокойно, через четверть часа она вернулась с каким-то тряпьем, корзиной и кувшином воды. Худое, изможденное, бледное лицо, но в юности она, вероятно, была хорошенькой. Присела рядом, ножом распорола рукав дублета, тяжелый от напитавшей его крови, сняла сорочку, стала отмачивать засохшую корку на ране. Протянула флягу с горячим элем, и граф с благодарностью вцепился зубами в горлышко – манера у нее, как у лекарки, была не из легких. Сделал несколько жадных глотков, оторвал здоровой рукой кусок лепешки, спросил сквозь набитый рот:
– Почему ты меня прячешь? Кто ты?
Она повернулась, взглянула ему в глаза, луч света из прорехи в крыше упал прямо на них двоих. Патрик мог бы поклясться, что уже встречал этот взгляд раньше.
– Ты спас меня от Джоба Маршалла и его парней, но ты уничтожил мою семью. Поэтому я помогу тебе сейчас, но выдам, если ты не уйдешь с рассветом.
И вдруг он понял – и вспомнил то искаженное мукой и унижением лицо истерзанной девочки, брата которой, Полурылка Армстронга, много лет назад убил он сам, а другого, Вилла Подморгни, зарубил Болтон – и спросил:
– Скажи, почему Берк Маршалл пошел ко мне в капитаны?
Этот вопрос не давал ему покоя в юности, но теперь он был уверен, что знает ответ. Женщина работала молча, и в чертах ее не отразилось никаких чувств при этом вопросе, потом сказала:
– Джоб сватался ко мне, я его не хотела. Потому Берк и ушел. А потом мои братья не вовремя поссорились с тобой…
– Я дважды предлагал им мировую, – возразил Босуэлл.
– Знаю, – сказала она все так же, без эмоций. – Но они были такие.
Повисла пауза, в которой каждый думал о своем. Босуэлл, к примеру, о том, что фортуна – поразительная тварь, и никогда не знаешь, когда она, согласно Арбитру Петронию, наконец повернется к тебе спиной. И спросил, чтобы отвлечься от боли, которую женщина причиняла, промывая рану дешевым вином:
– Что ты хочешь от меня в благодарность?
Она молчала, но потом повторила всё то же:
– Больше не попадайся мне на глаза. Я вернула долг, а дальше между нами только их кровь…
На английской