– Целься!
– Оставить! – резко шагнул навстречу поднявшимся в горизонтальное положение стволам Малинин, и добавил уже неуставное. – Совсем офонаренели, скоты?!!! Разряжай!!!
– Нельзя никак, ваше благородие, – рассудительность заметил урядник. – Краснопузых кончить необходимо. Иначе они завтра нам в спину стрелять станут.
Возможно, урядник был прав. Возможно. Если сегодня отпустить троих – завтра их будет уже тридцать три. Или даже сто тридцать три. Но не урядника пятые сутки кряду преследовали лучшие следопыты красных. Не на блондинистого хорунжего ставили пулеметные засады, не этих бойцов с безоружным «мирняком» мариновали в болотах, словно переспелую клюкву. Боевой русский офицер, считал Малинин, не опустится до расстрела мирных крестьян, даже если они действительно имеют какое-то отношение к красным. Каждому своё: кому с частями особого назначения силами меряться, куражом тягаться, а кому экзекуциями заниматься. Только лучше им не встречаться.
– Молчать! – взбешённым бультерьером рявкнул Малинин. – Пшли вон!
– Гляди, вашбродь, тебе жить, – с нескрываемым презрением сказал урядник. Каратели развернулись и быстро пошли прочь.
– Патронов у нас практически нет, эти не дадут, – задумчиво кивнул Афоня в спины уходящим. – А красные могут прийти по нашему следу, и против них нам обороняться нечем. Перебьют нас – и завтра хорунжий сотоварищи вернутся, тогда уж за нас рассчитаются: не троих, а полдеревни перебьют, остальных пороть станут. И, между прочим, будут правы.
– И что? – резко обернулся к якуту Малинин, сверкая яростью. – Предложения?
– Никаких, – спокойно ответил Афоня. – Только констатация факта. Ты же знаешь, командир, что прав, и я знаю, и ребята, мы все тебя понимаем и поступили бы точно также. Но в настоящее время ситуация патовая.
Подполковник Вешнивецкий научил якута многомудрой игре в шахматы, и теперь Афоня перемежал свою речь непонятными для некоторых, кроме железки и виста ничего не признающих, терминами.
– Нужно уходить, – сказал якут. – Но «мирняк» ты без защиты оставить не можешь, а красные могут появиться с минуты на минуту… – Он не договорил, рассусоливать не было нужды – они мыслили одинаково.
– Прав твой солдат, ваше благородие, – неожиданно подал голос один из приговорённых, хмурый пожилой мужик, с разбитым лицом и свежим рубцом через щёку, хорошо глаз не выбили, – следом нагайки. – Ты пришёл и ушёл, благородство сегодня проявил, а они завтра вернутся, когда тебя рядом не будет. Они от крови пьяные, от безнаказанности, вот и учинят смертоубийство и разорение. А ты, видать, кровушки досыта напился, не веселит она тебя более.
– Что? –