У Полины сердце сжалось от его слов, а к горлу подступил ком. Было бы бесчеловечно взять и разрушить его чудовищную иллюзию.
– Да… Да! – прошептала она с чувством. – И, если хотите… Мне ничего не нужно, я сейчас сама порву этот дурацкий контракт.
– Спасибо тебе, милая. Теперь я вижу, что ты настоящая, хотя и так не сомневался в тебе.
Он перевел взгляд на Алберта, который, казалось, вел с самим собой какую-то внутреннюю борьбу. Наконец, он заговорил.
– Отец, я должен тебе кое-что сказать. Дело в том, что я и Паула… Полина. Мы на самом деле…
Но Полина, видя, как изменилось лицо пана Петера, перебила его:
– Мы на самом деле хотели бы пожениться без пышной церемонии, скромно. Мы так решили.
– Ах, и это все, что ты с таким трагическим лицом мне хотел объявить? – пан Петер добродушно рассмеялся. – Это полностью ваше личное дело. Поступайте, как считаете нужным.
Алберт впился взглядом в Полину. Он не мог понять, почему она это сделала.
Он подошел к ней, взял ее маленькие ладони в свои руки и, почувствовав, как она дрожит, прижался губами к ее холодным, тонким пальцам.
– Спасибо, – прошептал он и, не в силах совладать с внутренним порывом своего сердца, быстро перехватив одной рукой ее лицо, коснулся губами ее губ.
Петер смотрел на них со слезами на глазах.
– Я сделала это не для тебя. А для него, – чуть слышно прошептала Полина и легонько отстранилась от новоиспеченного жениха.
Затем она быстро подошла к столу и, почти не глядя на договор и не читая его, чиркнула подпись. Рядом свою подпись поставил Алберт.
И оба в молчании застыли около стола, стараясь осознать, что произошло. А главное – зачем?
* * *
Они спешат куда-то, они начинают жить заново, бросая старое на полпути в надежде изменить хоть что-то. Или наоборот – понять, что все так, как должно быть.
Они думают, что способны задавать миру свои правила игры.
Другие наивно верят, что, перешагнув через собственное «я» со всеми его привычками, вечным недосыпанием и бесконечными размышлениями о смысле жизни, прыгнув выше головы, станут сильнее от этого ложного обновления.
Но все вокруг, все, с чем они сражаются, – только пыль, подобная той мягкой бурой пыли, что лежит на полках с давно забытыми книгами. Эта пыль состоит из мельчайших частиц: из перемешавшихся кусочков памяти, неосуществившихся желаний, несбывшихся и сбывшихся страхов и надежд.
Все вокруг, все, к чему они стремятся, – только ветер, неуловимый и вечно непрекращающийся ветер, постоянно меняющий направление и силу. Ветер подхватывает крупицы той пыли и играет с мыслями людей, как сами люди играют друг с другом…
Они все спешат куда-то, они почему-то боятся не успеть, не понимая, что сосуд времени наполняется ими самими