Тогда с отцом Алберта случился его первый инфаркт, и он провел в больнице около двух недель. Мальчик остался один, без родителей, в большом и пустом доме, под опекой только верных Гашеков, которые, как могли, пытались окружить его на это время заботой и лаской.
С тех пор Алберт буквально возненавидел и лошадей, и себя, и отцовское состояние, которое не помогло спасти жизнь его матери и тем самым отдалило его от отца. Он бросил конный спорт и поклялся себе больше никогда не подходить к лошадям, чувствуя себя косвенно виновным в гибели матери.
Он перестал брать у отца деньги на карманные расходы, отказался от личного водителя, вынудил отца перевести его из частной школы в Праге в обычную, в Подебрадах, и стал ходить туда пешком.
Какое-то время ему даже удавалось скрывать от одноклассников свое истинное социальное положение и благосостояние. Потом, конечно, все узналось, и приятели начали садиться Алберту на шею. Он разогнал всех, кроме двоих.
Первый – Франтишек Пастренк, легкомысленный и веселый парень, сын местного участкового, мечтавший стать великим сыщиком. И второй – Томаш Янак, сирота, живущий с дедом на старой ферме на другом конце Подебрад, хулиган и авантюрист, грезивший походами и заснеженными горными вершинами.
Эти двое были единственными, кому оказалось наплевать на богатство и титулы Алберта. Они любили его как раз за то, что он вел себя с ними так, будто никакого богатства и не существовало.
Когда Алберту исполнилось 17 лет, он оставил отца в Подебрадах, уехал в Прагу и поступил в университет. Он стремился доказать отцу, а в первую очередь себе, что может добиться успеха в этой жизни и без выигрышных «стартовых условий». Чтобы оплачивать свое обучение, он устроился на работу, не спал сутками, изматывая себя до истощения, и все-таки ни разу за годы учебы не обратился за помощью к отцу.
«Как это странно», – думал Алберт, ритмично вдыхая в легкие воздух и выдыхая его в прохладную голубую воду бассейна. «Все это время я делал только то, что хотел сам, а отец так и не понял, что мне не нужны его деньги… И все же я возьму их, потому что это самое небольшое, что я могу для него сделать, чтобы примириться с ним».
– Ал, – чей-то голос прервал ход мыслей Алберта, он остановился и, подняв на лоб плавательные очки, повернул голову в сторону окликнувшего его человека.
– А, Франк! Ну как, готовишься к сегодняшней попойке? – с деланной веселостью откликнулся молодой человек, подплыл к бортику и, вскарабкавшись на него, вылез из воды.
– Что-то ты не слишком весел, Ал. Я уже начинаю побаиваться, что все дело в этих злополучных акциях твоего отца. Скажи мне, что это не так, а то я тебя